|
|
"Сквозь пыль и прах"
|
Денни Гундерсон
|
|
Глава восьмая. НАСЛЕДУЯ ЗЕМЛЮ (Луки 22)
Петр очнулся от сна. Он подспудно сознавал, что не должен лежать на земле. В этот предрассветный час он напряженно рылся в памяти в поисках причины. Что его беспокоило? Почему он лежал на земле? Почему? Почему? Его полусонный разум никак не мог найти ответ. Вдруг чей—то голос прервал неясный ход его мыслей: "Что вы спите?"
Петр открыл слипающиеся глаза и увидел Господина. Вдруг он все вспомнил. Господин попросил их остаться с Ним и молиться, но один за другим они поддались усталости. Петра захлестнуло чувство вины.
Вечером Господин был очень взволнован. Петр еще никогда не видел Его таким. Он почти сумбурно говорил о предательстве и смерти. Петр понимал, что должен был собраться с силами и бодрствовать вместе с Господином, но не смог. Было очевидно, что Господин не спал. Даже при лунном свете Петр заметил устало опущенные плечи и красные глаза.
Голос Господина был исполнен смирения: "Кончено, пришел час; вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем: вот приблизился предающий Меня!" И указал рукой влево.
Петр повернулся и увидел людей, пробиравшихся по склону холма. По горящим факелам было видно, как они продвигались. Петр поспешно растолкал от сна остальных учеников.
Когда искавшие их приблизились, Петр вынул из-за пояса свой меч и встал рядом с Господином. Петр узнал несколько человек из толпы. Там были слуги первосвященника, несколько солдат и всем известные иерусалимские бродяги с факелами, фонарями, дубинами и другим оружием.
Петр содрогнулся, увидев, как велика толпа. Она раз в пять раз превосходила число учеников. Не потому ли Господин так печален? Это что, конец? С ними покончено?
Иуда Искариот выступил из среды пришедших и подошел к Господину. Его глаза возбужденно бегали по сторонам. Он стоял так близко к Петру, что тот слышал его частое, прерывистое дыхание. "Приветствую Тебя, Равви!" - нерешительно произнес Иуда, обнимая и целуя Господина.
Учитель ответил: "Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?" — и печально покачал головой. Иуда отвел взгляд от Господина и отступил назад. Аза, слуга первосвященника, выступил вперед, чтобы произвести арест. И вдруг все сборище буквально взорвалось: люди закричали и рванулись к Господину с высоко поднятыми дубинками. Двое сильных мужчин из охраны храма ринулись к Иисусу.
Гнев ослепил Петра. Он быстро оценивал положение, ища пути для отступления. Как только он освободит Господина, они смогут убежать. Он сжал в руке меч и ударил им одного из нападавших. Удар пришелся тому прямо по голове и заставил упасть его на колени. Кровь хлынула по щеке, а отрубленное ухо упало рядом в пыль. Радуясь наступившей сумятице, Петр ухватился за Господина: "Сейчас или никогда. Бежим отсюда!"
Но Господин не двинулся с места. Он продолжал стоять перед Азой в одежде, забрызганной кровью, глядя прямо на слугу первосвященника. Аза почувствовал себя неловко, хотя ему надлежало руководить арестом. События странным образом выходили из-под контроля.
Господин подошел к раненому. Толпа замерла в ожидании. Он поднял отсеченное ухо, обтер его краем Своей одежды и нежно приложил его на место к голове пострадавшего, прижав Своей ладонью. Кровотечение мгновенно прекратилось.
Господин задержал Свою руку на несколько секунд, а когда отнял ее, все ахнули от изумления. ухо стражника первосвященника было совершенно невредимым! Не осталось ни шрама, ни следа, указывающего на то, что несколько мгновений тому назад оно было отсечено мечом.
Аза нервно кашлянул. Ему нужно выполнять приказ, и никакая уловка не сможет ему помешать. Но ни один из стражников не двинулся с места, когда он жестом повелел им арестовать Господина.
"Возврати меч твой в его место, “ — сказал Господин, поворачиваясь к Петру. Затем, глядя прямо на Азу, произнес: "Ибо все, взявшие меч, мечом погибнут. Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов? Но как же сбудутся Писания?"
Аза кипел от негодования. "Взять Его!" — рявкнул он на стражников, но они покачали головами и отступили в толпу. У них уже не было охоты исполнять такой приказ. Другие стражники вышли, чтобы занять их место, и увели с собой Господина. Петр и другие ученики последовали за ними, ошеломленные событиями ночи.
Руководитель, пребывающий в кротости, навсегда свободен от бремени мстить людям, которые причинили ему боль или злоупотребили корыстно его доверием.
Если бы вы оказались той ночью в саду вместе с Иисусом, как бы вы объяснили себе Его поступки? Если Иисус имел в достатке силы для исцеления уха раненого слуги, то у Него наверняка хватило бы сил спастись Самому в тот момент. Но почему Он не воспользовался этой силой? У Него была возможность изменить исход событий, но Он сознательно избрал для Себя не использовать ее. Многие расценили бы это как слабость. Библия именует это кротостью.
Ричард Фостер спрашивает: "Вы когда-нибудь замечали, сколько раз Иисус отказывался употреблять Свою власть?" Далее он говорит: "Власть, исходящая свыше, не хвастлива и напыщенна. Ей чужды свойства человеческой власти, воистину, ее символы — ясли и крест. Это власть, в которой не узнают власть. Это сознательно выбранная позиция кротости, кажущаяся бессилием человеческому глазу. Власть свыше руководствуется слабостью" Я живо помню свое первое знакомство с кротостью. Мне было восемь лет, и тогда по соседству со мной жила целая ватага моих сверстников. Все мы были фанатиками спорта и проводили каждую свободную минуту, оттачивая воображаемое спортивное мастерство на баскетбольной площадке, расположенной позади школы. "Эрик" для меня был тогда героем. Он был на несколько лет старше меня и отличался неподражаемой доблестью на баскетбольной площадке.
Однажды, солнечным субботним днем все мы собрались на площадке поиграть в баскетбол. Эрик тоже был там, еще к нам присоединился один девятнадцатилетний парень, недавно женившийся на сестре Эрика. Эрик и его шурин были самыми высокими из нас и поэтому играли в разных командах, опекая друг друга. Игра оказалась напористой и очень азартной. По правде говоря, даже грубой.
Эрик с шурином боролись за мяч, как вдруг последний обозлился. Он накинулся на Эрика и стал колотить его по лицу.
Я рос в спокойной и воспитанной семье, и увидеть, как один родственник избивает другого, было потрясением для меня. Но еще более поразительней было поведение Эрика. Он опустил руки и, не сопротивляясь, позволял ударам и тумакам превращать его лицо в кровавое месиво.
Наконец, я не вытерпел и закричал: "Давай, Эрик! Дай ему сдачи! Ты же круче его! В чем дело? Или ты струсил?"
Эрик по—прежнему позволял себя избивать до тех пор, пока его шурин не прыгнул в машину и не укатил прочь. Компания восьмилетних приятелей молча растворилась, ошеломленная быстротой поражения Эрика.
Я проводил его домой. Войдя в дом, он спокойно подошел к умывальнику, открыл кран и, содрогаясь, стал смывать кровь с лица.
"Почему ты не дал сдачи?" — спросил я, совершенно сбитый с толку поведением Эрика.
Он повернулся и посмотрел на меня из—под опухших, багровых век и произнес: "Я скажу тебе, почему. Пару месяцев назад мы с ним подрались из-за его слов о сестре. Я одолел его. Но потом он заявил мне, что если я когда-нибудь снова стану против него, то он пойдет домой и изобьет мою сестру. Я знаю, он способен на это. Меня не волнует, что случится со мной. Я не позволю ему дотронуться до моей сестры, даже если это будет значить быть избитым самому."
Мой детский ум разум оторопел от нового для него откровения. Эрик, действительно, был героем. Его кажущаяся слабость не была истинной картиной происшедшего. Я понял, что факты не всегда соответствуют истине. Факт заключался в том, что Эрик действительно был избит. Истина — в том, что он мог дать сдачи, но нашел в себе силы удержаться, чтобы защитить того, кого любил.
Эрик был кроток, но не слаб. Более слабый человек на его месте стал бы размахивать кулаками, но не Эрик. Сострадание к сестре удержало его.
То же самое произошло и при аресте Иисуса. Легионы ангелов явились бы спасти Его, молви Он только слово. Думаю, и ученики, со своей стороны, могли бы затеять хорошую потасовку. Но сострадание удержало Иисуса. На карту было поставлено нечто большее, поэтому Иисус добровольно починился аресту.
Служащие лидеры должны брать пример с Господа во время ареста. Мы должны стать людьми кроткими. И об этом напоминает нам в Нагорной проповеди Христос: "Кроткие наследуют землю." Почему? Потому что только кроткие будут иметь силу духа, позволяющую править и царствовать со Христом, отвергнув свое "я".
Но что это значит руководить с кротостью? Конечно же, не то, что лидер должен быть бесхребетным и слабовольным или нерешительным и сомневающимся, или постоянно разглагольствующим о добродетели непротивления.
Шотландский проповедник Джеймс С. Стюарт так говорит об этом: "Для созидания Своего царствия Бог всегда избирает немощь и униженность человека, а не его силу и уверенность. Он может употреблять нас не просто вопреки нашей заурядности и беспомощности, а исключительно благодаря этим качествам".
Потому—то истинных наставников часто не замечают или не понимают. Причина проста: падший человек — поклонник героев, и таких людей привлекают героические, сверхъестественные образы. Зная это, сатана однажды предпринял попытку совратить Иисуса со Креста на путь славы. Искушения, уготованные врагом, всегда сосредотачивались на внешних подвигах, чтобы вызвать у народа поклонение "герою."
Если бы Иисус поддался лести явить Свою силу, мир действительно последовал бы за Ним — прямо к апогею мании величия. Неудивительно, что собравшаяся у распятия безжалостная толпа, более всего усердствовала в жестоких оскорблениях. В их ограниченном восприятии Иисус был слабаком, то есть, объектом насмешек, а не почтительного опасения.
В Писании смирение прежде всего имеет отношение к "вертикальному" общению человека с Богом, как сказано в 1Петра 5:6 : "Итак смиритесь под крепкую руку Божию." Наставничество и другие виды служения в Божьем Царстве измеряются смирением.
Кротость — это обратная сторона медали. Это плод Божьей благодати, проявляющийся прежде всего в "горизонтальных" отношениях человека к окружающим. Чарльз Финней сказал:
"Кротость, как проявление воли и как свойство благочестия, противоположно сопротивлению и мщению. Это терпение и снисходительность при жестоком обращении".
Причиной наших страданий всегда бывают окружающие люди. Иногда кто—то пытается злоупотребить нашим доверием, делая достоянием гласности наши недостатки. Кроткий человек не боится правды, даже о самом себе. Даже если он будет чувствовать себя преданным тем, кому он доверился, его кротость не позволит ему отплатить тем же.
Некоторые спросят: "Но ведь, если наставник позволяет своим ученикам видеть его слабости, не злоупотребят ли они этим впоследствии?" Ответ прост: "Да, риск велик!" Неуловимая грань между смирением и унижением заключается в выборе довериться своим ученикам или отгородиться от них, и этот выбор зависит от характера личности.
Иисус знал это, но пошел на риск и позволил Себе быть уязвимым. Зная, что в течение ближайших суток Петр, Иаков и Иоанн отрекутся от Него, Иисус все равно допустил им видеть Его борение и муку.
За этой истиной кроется, в равной мере, еще одна важная вещь: Бог намеренно избрал слабых для выполнения Своих целей. Апостол Павел в 1 Коринфянам 1:26—29 говорит:
"Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего незначащее избрал Бог, чтоб упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом."
Дж.Освальд Сандерз подтверждает эту истину, заявляя: "Хотя сам Павел обладал развитым интеллектом, он радовался тому, что Бог намеренно не избрал образованных, знатных, сильных и влиятельных. Вместо этого Он выбрал людей немощных по способностям, авторитету и даже телесно — тех, кого мир ставил ни во что — чтоб через них благословить всех".
Для служащего лидера руководить в кротости означает, что он должен быть абсолютно честен с собой и другими в отношении своих слабостей, не ища повода их скрыть или, наоборот, с жалостью к себе выставлять напоказ. Он продвигается вперед, с любовью повинуясь Богу, несмотря на свою ранимость, и, если необходимо, целиком предает себя Божьей власти и милости. Урожай для вечности никогда не пожинается надеющимися на себя, но теми, кто сознает, что Божья сила "совершается в немощи" (2Коринфянам 12:9).
Дуайт Л. Муди — Билли Грэм своего времени, научился использовать силу немощи, подобно Павлу. Он не был обременен образованием, внешне был непривлекателен, голос был тонким и гнусавым. Но эти сознаваемые им недостатки не помешали Богу через него потрясти весь мир.
Однажды одному репортеру поручили исследовать его служение, чтобы выявить секрет необычайной силы и влияния на людей всех социальных слоев. После возвращения из своей командировки тот записал: "Я не нахожу в Муди ничего, что могло бы стать причиной его невероятных деяний."
Когда Муди рассказали об этом, он усмехнулся и сказал: "Конечно, это так, потому что работа—то была Божья, а не моя." Слабость Муди стала Божьим оружием".
Служить наставником не означает прекратить использование своих природных, данных Богом талантов. Это означает, что мы должны перестать на них полагаться. Вместо этого мы должны научиться непрестанно возлагать упование на Бога, в любви ведущего за Собою Своих детей.
Все книги