Иисуса между тем к Пилату Поутру в узах привели, Поскольку смертную расплату Исполнить сами не могли. К тому жена сказать послала, Когда он сел судить Его: «Во сне я много пострадала За Арестанта твоего. Толпы не слушай оголтелой, Внемли прошенью моему: Худого ничего не делай Правдоучителю Тому». Тогда Пилат сказал Иисусу: «Так что ж, Ты - Иудейский царь? Мне не нужна сия обуза: Когда б Ты просто был главарь Бандитской шайки, я имел бы, Что в деле этом применить, Но государя не посмел бы Своею волей я казнить. Итак, Ты царь?» Иисус поправил: «Ты сам Царём Меня назвал. Когда б Я в этом мире правил, Уже бы рать Свою призвал. Моё же Царство не отсюда, Я был для истины рожден, И всяк из праведного люда Сочтёт Меня своим Вождём». Пилат сказал Ему: «Взываешь О правде средь скорбей и уз И неповинно здесь страдаешь. Но что есть истина, Иисус?» Потом он вышел к Иудеям, Сказав: «Вам ныне возвещу, Что, не сочтя Его злодеем, Я, бив, Иисуса отпущу». По приказанию Пилата Христа а преторию свели, И тут уж Римские солдаты, Его терзая, в раж вошли. Они сплели венец терновый И возложили на Него, И тканью яркою багровой Его укутали всего, И, в руку трость Ему вложивши, Пред Ним склонялися, глумясь: «Да здравствует преславно живший Великий Иудейский князь!» И оскорбленья изрекали, Не пропустив ни одного, И в очи чистые плевали, И били тростию Его. Затем Пилат к народу вышел, Иисуса выведя с собой, И так сказал: «У нас, я слышал, Есть осуждённый за разбой, Варавва. Пусть решит собранье, Кого из этих двух казнить, Кого же, ради состраданья, На праздник Пасхи отпустить». Тогда вскричали все: "Варавву Хотим, чтоб нам ты отпустил!" Пилат сказал: "Его по праву Я ко кресту бы пригвоздил. Что ж делать мне с Иисусом этим?" Толпа в ответ: «Распни Его! Вменится нам и нашим детям Пусть кровь Казнённого Того!» Пилат сказал: “Почто ж безвинно Его казнить мне, не пойму?” Народ взревел: “За Божья Сына Себя Он выдал. Смерть Ему!» Пилат же, возвратившись в залу Суда, Иисуса вопросил: «Откуда Ты? Недоставало, Чтоб Ты Посланцем неба был!» Иисус молчал. «Да что ж молчишь Ты?- Вскричал Пилат. - Успел забыть, Что тот, пред кем сейчас стоишь Ты, Имеет власть Тебя казнить?» Иисус остался безучастен, Хотя решилось всё давно: «Ты б не был надо Мною властен, Когда бы не было дано Тебе такое право свыше, И пусть ты бил Меня, казня, Но ты пред Богом чище вышел, Чем предающие Меня». Тогда Пилат, решив событья Исправить, вышел, говоря: «Хочу, однако ж, отпустить я Вам Иудейскою царя. Не в силах до сих пор понять я, За что вы гоните Его? Греха, достойного распятья, В Иисусе нет ни одного». В ответ священники сказали: «Вины довольно той сейчас, Что мы Тиберия признали, А Этот Царь порочит нас. Когда Его отпустишь, значит Не друг Тиберию и ты. Сюда другого нам назначат, У Рима хватит доброты!» И здесь Пилат, умывши руки, Решил: «Я сделал всё, что мог», И предал им Его на муки, А сам в отчаяньи умолк. Иисуса воины одели Опять в поношенный хитон И так на казнь идти велели, Заставив крест нести притом. Народа толпы ожидали, Где шёл Иисус, сомкнув уста, И громко женщины рыдали, Узрев страдания Христа. Он им сказал: «Не плачьте, жёны Ерусалимские, о Мне. Слышны здесь скоро будут стоны, И город ваш сгорит в огне, И Бог все ветви посжигает, Не приносящие плода. Когда зелёный дуб срубают, Что будет с высохшим тогда?» К развязке драма приближалась, Достигнув пика своего. Голгофой место называлось, Где путь закончился Его. Осатаневшее от злости, Пылало солнце в высоте, И здесь, забив в запястья гвозди, Христа распяли на кресте. Так, верный Богу, не идеям, Он, как Писания гласят, Был сопричислен ко злодеям И между двух из них распят. Ерусалим со злобным ликом Следил за Римским палачом, И чернь порадовалась крикам И крови, хлынувшей ключом. Но Он сумел, в пример всем прочим, Узрев врагов жестоких ряд, Произнести: «Прости им, Отче! Они не знают, что творят». В тот час над Ним была воздета Дощечка с надписью вины: «Сей есть Иисус из Назарета, Царь Иудейской стороны». И раны как огнём палило, И люд истошно голосил, И стража жребием делила Хитон, который Он носил. Ему кричали: «Эй. Спаситель! Сойди с креста, Себя спаси! А если Бог Тебе родитель, Его о чуде попроси!» Священство вторило: «Подмога К Нему, однако, не спешит. Казнить прилюдно Сына Бога Ужель Всевышний разрешит?» И даже с Ним казнимый рядом Его злословил в этот час, Травя сарказма горьким ядом: «Христос, спаси Себя и нас!» Другой же говорил собрату: «Иль не боишься Бога ты? С тобой достойную расплату Мы получили, на кресты Осуждены мы справедливо, А Сей безгрешен был, и Он Мог жить свободно и счастливо, Но был безвинно осуждён. Господь! Пусть милость не покинет Тебя, когда Ты в рай придёшь». Иисус сказал ему: «Уж ныне Со Мной туда ты попадёшь». Спустя же время, солнце скрылось Внезапно в тучах, свет погас И тьма на землю опустилась, Окутав страшный этот час, И с чёрной ночью стала схожа Средина траурного дня, И возопил Иисус: «О, Боже! Зачем оставил Ты Меня?» И грянул гром, что было мочи, Воспели Ангелы в раю, Когда Иисус промолвил: «Отче! Тебе Свой дух Я предаю». И вот, свершилось. Он скончался. И Римлянин, стоявший там, Сказал: «И вправду оказался Сей Человек сродни богам». И раздралась завеса в храме, Опоры вздрогнули столбов, И сотряслась земля, и сами Отверзлись входы у гробов! И только тут постигли люди, Сколь их деяния страшны И, возвращаясь, били в груди Себя, в сознании вины. Шипы из чёрного металла Омылись кровью мёртвых рук, И Мать Казнённого рыдала, Седея на глазах подруг. Иосиф, муж Аримафейский, Придя к Пилату ввечеру, Сказал: «Учитель Галилейский Уж мёртв. Позволь, я заберу С креста для погребенья тело, Его не должно оставлять». Пилат дозволил это дело, Чтоб чувств людских не оскорблять. И в новом склепе был положен Иисус, обвитый полотном, И вход в пещеру был заложен Большим тяжёлым валуном.