“Это было большим событием, когда была напечатана моя первая книга на аниванском языке. Даже ради радости старого вождя Намакея стоило приложить огромные усилия для напечатания книги. При нашем изгнании из Танны мой пресс был полностью уничтожен. Мне передали пресс из Эрроманго, который принадлежал убитому миссионеру Гордону. Но запас букв был так мал, что я за один раз мог набрать и напечатать только четыре страницы. Притом многое было поломано, чего-то не хватало, и мне с большим трудом удалось заменить детали из железа и дерева. Но наконец маленький пресс заработал, и я отпечатал сборник песен, часть книги Бытие и некоторые книжечки на языке Анивы, а также маленькую книжечку для второго миссионера Гордона, работающего на Эрроманго, на языке его молодых христиан.
Намакей очень много помогал мне при переводе, когда я еще плохо знал их язык. Первая книга состояла из коротких частей Священного Писания, чтобы дать им представление о сокровищнице Божьей истины и любви. Намакей каждый день приходил во время печатания с вопросом: "Мисси, книга готова? Она может говорить?" Когда же я наконец смог с радостью ответить "да", он спросил: "Она действительно говорит на моем языке?" Тогда я прочитал ему из этой книги. Сияющий от радости, он воскликнул: "Действительно, она говорит! Она говорит на моем языке! Мисси, дай мне эту книгу!"
Когда я дал ему книгу, он схватил ее, осмотрел со всех сторон, заглянул внутрь и прижал к груди, а затем с разочарованием отдал назад. "Мисси, я не могу сделать ее говорящей! Мне она никогда не будет говорить!" – "Вы еще не можете читать, – ответил я. – Но я могу вас научить, тогда книга будет говорить вам так же, как и мне!" – "О мисси, дорогой мисси, научите меня, чтобы она и ко мне говорила!"
Он так напряженно смотрел в книгу, что я понял, что у него к старости ухудшилось зрение. Я поискал очки, которые он со страхом дал одеть. Он боялся, что в них заложено какое-то волшебство. Посмотрев через них, он воскликнул: "Мисси, теперь я понимаю, что вы рассказывали про Иисуса, Который снова дал глаза слепому. Слово о Христе пришло теперь и на Аниву! Он послал и мне это стекло, и я могу видеть так, как видел, когда был еще ребенком! Мисси, а теперь сделайте книгу говорящей".
Я вышел с ним на улицу и написал большими буквами на песке: А, Б, В и показал, как нужно произносить эти звуки и как они выглядят в книге. Дав ему задание найти их на первой странице, я оставил его. Через некоторое время он снова пришел ко мне: "Я всех их нашел, дайте мне еще три!"
С такой же ревностью он учил все дальше и дальше. При этом он просил читать ему, и прежде чем он научился хорошо читать, он уже многое знал наизусть. Потом он стал читать другим и часто говорил: "Вы думаете, что учиться тяжело? Будьте смелы и попробуйте! Если я, уже старый, научился читать, то и для вас это возможно!" Так Намакей оказал мне верную и лучшую помощь в обращении Анивы к Богу.
Большое влияние имела и музыка. Я сам в этом направлении ничего не мог сделать, так как не имел музыкального слуха. Но моя жена имела хороший голос и слух, а также музыкальное образование. Она вела пение дома и в церкви. Эта часть богослужения, без всякого сомнения, сразу нашла отклик в сердце каннибалов и привлекала к нам, когда они еще плохо понимали Слово Божье и молитву.
Например, у жены Намакея был суеверный страх к миссии, и она никогда не сопровождала мужа. Когда же она однажды все-таки пришла к нам, то встала вдали – она ни за что не хотела войти в наш дом – и тут услышала, как моя жена играла на фисгармонии и пела песню. Забыв свой страх, она приближалась все ближе и ближе восклицая: "Авай кай, мисси!" Таким возгласом аниванцы выражают свое восхищение чем-то чудесным. Когда она после этого убежала, мы подумали, что страх снова победил в ней. Но вскоре она возвратилась с целой группой женщин, которые тоже должны были услышать поющий ящик.
С того времени ее отношение к нам изменилось. У нее, как и у мужа, тоже ухудшилось зрение. Мы подобрали ей очки, она научилась читать и шить, и, хотя больших успехов в этом не достигла, ее влияние на других женщин и девушек было огромным.
Вначале я пытался воспитать в них самостоятельность. Когда мы смогли понимать друг друга, я делился своими планами и делами с интересующимися. Когда все больше людей стали приходить на богослужения, я стал говорить, что строительство церкви должно быть общей работой, так как она всем принесет благословение. Они должны были сами договориться, что будут делать и как разделят между собой работу и заготовку материалов. Всю работу надо было делать бесплатно. Я предложил им все хорошо обдумать и начинать работу только тогда, когда они будут уверены, что закончат ее. С моей стороны будут гвозди, которые мне уже привезли из Сиднея, и канаты из кокосового волокна, которые я хотел купить в Анетиуме.
Скоро весь остров пришел в движение. Одно собрание с длинными речами следовало за другим. Невиданная ранее приветливость царила между различными племенами. Они подружились на почве совместной работы. В том, чтобы построить церковь, были едины все, кроме одного вождя. Мужчины искали подходящие деревья и валили их. Женщины и дети заготавливали листья тростника для крыши.
Строение было простым, но солидным и крепким. Все соединения были скреплены гвоздями и связаны между собой ввиду тропических ураганных вихрей. Во всем царило единство. Не случилось никакого несчастья. Единственный опасный случай закончился благополучно. Молодой человек упал с высоты, но тут же вскочил со словами: "Я работаю для Бога! Он сохранил меня. Я здоров!" Через несколько минут он уже стучал молотком наверху.
Но всеобщая радость о построенной церкви была быстро разрушена. Ураган страшной силы сравнял наш дом с землей! Все были печальны, пока один из вождей не сказал: "Не будем плакать, как мальчики, у которых поломались стрелы. Давайте построим еще более крепкую церковь для Бога!"
Вначале мы использовали всю рабочую силу на ремонт хижин и заборов, спасали с полей то, что осталось. Затем в назначенный день мы собрались, чтобы просить Божьего благословения на новое строительство церкви. Работа снова была поделена между всеми. Выбрали еще пригодный материал, и снова началась усердная кипучая деятельность.
И на этот раз один из вождей не участвовал в работе. Тогда я пошел к нему и сказал, что церковь принесет благословение и его людям, но другие племена будут потом упрекать его и возникнет ссора. Он протянул мне руку и пришел на помощь со своими людьми. Когда нам понадобился крепкий ствол для стропильной фермы, он принес со своими людьми балку, которую взял со своей хижины, заменив ее другой. Принесенная балка была черной от дыма, и многие не хотели вкладывать ее среди новых, чистых. Меня же обрадовала его жертвенность, и я уговорил их вложить эту балку.
Еще раз грозили вспыхнуть беспорядки из-за убийства молодой пары. Их убил разгневанный молодой человек. Все стали приходить на работу с оружием, но мне удалось успокоить людей. Вторая часть церкви строилась буквально с оружием в руках. Вновь построенная церковь была меньше и ниже и выдержала не один ураган.
Одно из последних покушений на мою жизнь имело добрые последствия. Ноурай из племени вождя Нази, убивший молодую пару, хотел прикладом ружья убить и меня. Я смог уклониться от удара и держал его, пока пришла помощь. Он убежал в лес. Окружившим меня людям я сказал: "Если вы не примете меры, чтобы эти нападения прекратились, то я оставлю вас и перейду на другой остров, где я смогу спокойно работать для Иисуса".
На другой день они пришли вооруженные и просили меня пойти с ними. Я пошел, чтобы предотвратить кровопролитие. Вооруженный Ноурай со своими товарищами ждал меня в лесу. Они отступили, когда увидели так много людей.
Придя к своему племени, они собрали на площади собрание, и полились потоки речей. Оратор нашего вождя, Тайя, воскликнул: "Вы думаете, что мисси один и вы можете делать с ним, что хотите и что вам нравится? Нет! Мы теперь все люди мисси. Кто его тронет, будет иметь дело со всеми нами! С сегодняшнего дня знайте об этом!"
Основной гнев пал на "мудрого мужчину" села, который угрожал, что наведет ураганы и болезни, если нас оставят в покое. Его жена, сильная высокая женщина, рассердившись на него из-за того, что он стал причиной этих беспорядков, схватила огромный лист кокосовой пальмы и концом стебля немилосердно ударила по спине мужа со словами: "Я тебя вразумлю! Ты больше не будешь пытаться делать никакого урагана!" Она была, как и многие женщины на Аниве, малайка. Если бы подобное сделала жительница Танны или Эрроманго, ее бы тут же убили. Здесь же необычная сцена вызвала смех.
Я вмешался и сказал сердитой женщине, чтобы она перестала бить мужа, ведь она же не желает убить его. Он уже достаточно был опозорен! Наши люди потребовали и получили от него торжественное обещание, – не настраивать людей против нас и не возбуждать суеверие людей своими угрозами. Все это имело длительный успех. Наши люди познали силу мирного урегулирования проблем. Наши враги были обескуражены и вели себя спокойно.
Незабываемым остался случай, происшедший в то время радостей и тревог. Я заметил, что уже несколько дней никто из островитян не приходит к нам. На мой вопрос, что это значит, Намакей ответил, что Воувили, молодой драчливый юноша, наложил табу на миссионерскую станцию, то есть запретил ее посещение. Он обещал застрелить всякого, кто переступит круг, который он обвел вокруг нас. Я попросил вождя созвать людей и спросить их, хотят ли они, чтобы я остался. В таком случае они должны объяснить, что они хотят делать. Все сказали: "Мы все недовольны Воувили. Мисси, уберите это табу. Мы вас поддержим и защитим".
Я вышел во главе толпы людей. Табу состоял из тростниковых палок, воткнутых в землю на некотором расстоянии вокруг станции. На каждом были особенным образом привязаны листья и веточки. Местные жители очень боятся разрушать эти знаки, так как следствием этого должны быть болезни и смерть. Поэтому я взял ответственность на себя и сам уничтожил все палки. Они обещали наказать каждого, кто попытается снова их поставить и кто будет мстить за их удаление.
Вскоре пришел Воувили и когда я работал на улице, разбил томагавком часть забора, окружающего станцию. Затем вырвал многие кусты бананов – это были знаки вражды против меня и моей семьи. Старый вождь, который почти не спускал с меня глаз, пришел со своими людьми для защиты. Я объяснил людям, что вражду нужно прекратить. Когда все едины, тогда они сильны.
Из страха, что я оставлю остров, они были готовы поймать Воувили и наказать его. "Что нам сделать с ним? Убить?" – "Ни в коем случае!" – ответил я. "Сжечь его дома и уничтожить поля?" – "Нет!" – "Связать его и побить?" – "Нет!" – "Посадить его в лодку и выкинуть в море?" – "Нет!" – "Мисси, это наши наказания. Другие не помогут ему".
"Прикажите ему, – сказал я, – чтобы он своими руками и без посторонней помощи восстановил мой забор и все, что он поломал. Пусть снова посадит поврежденные кусты бананов. А затем пусть пообещает, что он больше не причинит нам никакого зла. Этого достаточно для меня".
Эта идея, казалось, понравилась им. Когда говорившие со мной передали остальным наш разговор, все громко рассмеялись и воскликнули: "Хорошо! Очень хорошо! Давайте последуем слову мисси".
Нелегко было поймать Воувили. Но когда это удалось, его привели на открытое собрание, строго предупредили и объявили ему наказание. Хотя он был очень удивлен таким наказанием, ему все же пришлось подчиниться, так как он видел, что все собравшиеся настроены очень решительно.
"Завтра, – сказал он, – я все исправлю. Я больше никогда не выступлю против мисси. Он говорит доброе".
На следующий вечер все было исправлено. Насмешки и шутки своих товарищей он переносил молча. Когда все опять стало чистым и красивым, юноша, не говоря ни слова, ушел домой. Я бы охотно поговорил с ним, но посчитал, что лучше, если он некоторое время поразмышляет над своим проступком и наказанием. Я надеялся, даже чувствовал, что Воувили стоит перед серьезным поворотом в жизни, что Дух Святой начал работу над его душой, блуждающей в темноте. Мы стали ежедневно молиться об обращении этого молодого вождя, потому что до сих пор все наши старания помочь ему были бесполезными.
Прошло много времени. Никаких признаков, что наши молитвы были услышаны, не было видно. Но однажды, когда я с помощью двух мальчиков тянул с берега тележку с кораллами, Воувили подбежал ко мне, схватил ремень и положил его на свое плечо со словами: "Мисси, эта работа слишком тяжела для вас! Давайте я помогу вам!" – и легко подвез мою тележку к станции. С благодарностью в сердце я поднялся за ним по склону холма. Казалось, Воувили буквально стоит перед взятием на себя ига Иисуса Христа.
Есть только один вид возрождения – через и посредством Духа Божия. Но очень по-разному совершается покаяние, обращение и первый шаг навстречу Богу, который показывает, на чьей стороне стоит человек. Возрождение – это дело Духа Святого в душе и сердце человека, и поэтому всегда и во всех случаях один и тот же таинственный процесс приводит людей к Богу! Покаяние же приводит в действие волю человека, и едва ли совершается в двух случаях совершенно одинаковым образом. Методы обращения очень похожи и все же так различны, как два человеческих лица.
Вначале нам не верилось, что Воувили следует за Иисусом Христом. Но его угрюмое лицо стало дружелюбным и светлым. Его жена пришла к нам. Она попросила книгу и одежду и сказала: "Воувили послал меня. Его ненависть против служения Богу прошла. Мне разрешено посещать школу и церковь. Он тоже придет. Он хочет научиться от вас быть сильным и смелым в Боге, как вы, мисси."”
Когда наша первая книга была готова, мы могли начать работу по созданию школ в каждом селе острова. Мы с женой с самого начала заботливо учили всех, кто жил в нашем доме, и теперь у нас были те, кто мог нам помочь. Опыт показал мне, что в начале обучения местные учителя имеют большой успех. Каждое село строило хижину для школы, которую в воскресенье, когда я приходил к ним, использовали для богослужения. Некоторые школы получили хороших учителей из Анетиума. Для остальных я выбрал тех, кто лучше всех читает. Они получали за это маленькое пособие.
Занятия в этих деревенских школах проводились на рассвете, потому что, как только сильная роса испаряется, а это происходит очень быстро, люди начинают работать на полях, так как их жизнь зависит от урожая. В моей школе мне также приходилось начинать занятия в предрассветные сумерки. После обеда я посвящал свое время учителям. Вначале успехи были очень малы, но вскоре они научились концентрироваться на этой необычной работе. Вся жизнь вокруг нас изменилась под влиянием Евангелия. Моя жена ежедневно занималась с пятьюдесятью женщинами и девушками, чтобы научить их шить, плести корзины, читать и петь. Почти все научились шить одежду для своей семьи.
С тех пор как мы приехали на Аниву, прошло три года.
Меня до глубины души трогали молитвы новых христиан. Во время сильной нужды, которая случилась из-за долгой засухи, я слышал сердечную молитву благодарности одного отца перед едой: "Благодарим за данную Богом пищу и благодать, которую Он подарил нам во Христе". Я вошел в хижину и в разговоре с ними узнал, что они собрали и сварили смоковные листья. Даже для островитян это было очень скудной пищей.
Это время острой нужды коснулось и нас, так как наши запасы полностью подошли к концу. Мы ежедневно молились, чтобы наконец пришел миссионерский пароход. Каждый день мальчики-сироты бегали на коралловые скалы у берега. Всегда была одна и та же печальная весть: "Таваки имра!" (Никакого парохода!). Но однажды прозвучало: "Тавака!" (Пароход!). Через некоторое время мальчики снова пришли: "Мисси, это не наш пароход. У этого три мачты, а у "Утренней зари" всего две. Но мы верим, что это наши флаги".
Через некоторое время я посмотрел в бинокль и увидел, что лодки загружают товаром. Из-за рифового пояса пароходы не могут близко подойти к острову. Я пошел с мальчиками на берег, и, когда первая лодка выгрузила тюки, они прыгали от радости. "Мисси, эта бочка так громыхает, как будто в ней корабельные сухари. Можно нам отнести ее домой?" Я сказал, что если это не тяжело для них, то пусть несут, и они тут же быстро покатили ее. Они без труда доставили ее на холм и положили перед домиком для запасов.
Когда я пришел домой, то нашел всех детей обоих сиротских домов собранных вокруг бочки. Они встретили меня вопросом: "Мисси, вы не забыли, что пообещали нам?" – "Что же я вам пообещал?" Они разочарованно посмотрели друг на друга и сказали: "О, мисси забыл!" – "Что же я забыл?" – смеясь, спросил я. "Вы хотели дать каждому из нас по сухарю!" – "Но я хотел посмотреть, не забыли ли вы". – "Мы не сможем забыть! – воскликнули они. – Вы уже скоро откроете бочку?"
Я сбил молотком несколько колец, поднял крышку и дал каждому по сухарю. К моему удивлению, каждый держал свой подарок в руке, не кушая. Я знал, что они голодные. "Почему вы не кушаете? Вы хотите сохранить сухарик? Я думал, что вы еле дождались его!" Тогда один из старших детей ответил: "Мы же хотим вначале поблагодарить Бога, что теперь голод кончился". Они сказали это по-детски, очень просто, совершенно естественно, будто по-другому не может и быть. Мы все поблагодарили Господа за прибытие парохода и за дары. Европейская пища уже давно кончилась у нас. Мы питались кокосовыми орехами, которых также не хватало.
Дети были правы. Это был не миссионерский пароход. Наш пароход "Утренняя заря" 6 января 1873 года был выброшен на рифы и потерпел кораблекрушение. Его купила одна французская кампания, которой пришлось буквально вырезать его из коралловых скал. Он был отремонтирован и должен был возить грузы кампании "Канака". Это означало, что он должен транспортировать рабов. Островитян привлекали под предлогом дать им работу, увозили их и продавали как рабов в других странах. Эта новость была для нас ужасной. Островитяне знали этот пароход как миссионерский и будут полностью доверять людям на корабле. Но что мы могли сделать? Ничего, только молиться Господу, чтобы Он сохранил местных жителей от хитрости белых людей.
Что же случилось? Французские торговцы людьми праздновали удачу. В это время налетел шторм, и пароход швырнуло на скалы. На этот раз его нельзя было спасти, от него остались одни обломки!”
Потеря парохода была для миссии чувствительным ударом. К тому же Патон тяжело заболел ревматизмом, его жена тоже заболела, один из его детей умер – и все это случилось во время ужасных штормов с января по апрель 1873 года. С Танны приехали миссионеры Ватт, чтобы помочь Патонам. Незадолго до их приезда у Патона наступил кризис здоровья. Он впал в глубокий долгий сон и проснулся с ясным сознанием. Осложнений не было, но он был очень слаб, ноги не держали его, и он передвигался на костылях. Ему необходимо было отдохнуть, а также нужна была врачебная помощь.
Ему предложили провести это время в Австралии, и он использовал его, чтобы обновить интерес местных христиан к миссионерской работе на Новых Гебридах. При его возвращении на Аниву на служение миссии поступил новый пароход. Через год пароход имел твердую финансовую опору, а Патон был снова здоров.
Все книги
