|
|
"Дух пророчества" | Артур Кац | |
Глава 3. Функция пророка
Иеремии в отправной точке его служения дано определение функции пророка:
И простер Господь руку Свою, и коснулся уст моих, и сказал мне Господь: вот, Я вложил слова Мои в уста твои. Смотри, я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтоб искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать (Иер. 1:9-10).
Согласно этому определению, пророческое призвание прежде всего выражается в том, что пророку вменяется в обязанность судить. И если у нас для этого кишка тонка, нам не будет дано право "созидать и насаждать". Обратите внимание на порядок слов: то, что труднее, названо первым. Сначала мы обращаемся к людям с тем, что болезненно для плоти, с тем, за что люди будут нас не любить. Пророк призван губить и разрушать то, что людям дорого. Это и их религиозные традиции, и те ложные ценности, что бережно передавались из поколения в поколение, корни, которыми люди цепляются за землю: идентичность, достоинство, попросту говоря - кто кем привык себя считать. За это люди убивают. Люди скажут: "Руки прочь!" Но пророк все равно протянет свои руки - и разрушит. И гневно осудит то, что он считает ложью! Слово его, таким образом, прежде разрушительное, а затем уж созидательное. Мы не будем использованы для созидания, доколе не научимся говорить разрушительное слово. И лишь тем пророкам, что хранили верность Господу в суровом слове о грядущем суде и изгнании, Он предоставил честь произнести созидательное слово о восстановлении и возвращении,
Пророк безошибочно определяет ложь и безжалостно ее искореняет. Слово его подобно огню. Ему дано искоренять и разорять, губить и разрушать, прежде, нежели созидать и насаждать. Кто захочет слушать таких людей? Они ведь не просто сомневаются в очевидном, но и расправляются с вашими ценностями прямо у вас на глазах. Они не просто не оставляют от всего вашего мироздания камня на камне, но "еще и смешивают обломки с грязью, в которой вам же потом ковыряться, чтобы поставить все на прежнее место. Они проникли до самого основания лжи - фундамента вашего мироздания. Их слово вас убило, уничтожило. Надо ли удивляться, что там, где люди отнюдь не собираются менять свой образ жизни, они отнюдь и не приветствуют истинных пророков.
Пророк критикует, бесстрашно и беспощадно обнажает ложь или "полуправду", т.е. ложные, бездумно принимаемые, мертвящие предпосылки нашего существования. Со свистом и улюлюканьем он выгоняет ложь из ее берлоги. Причем этой изгоняемой ложью вполне могут оказаться и "пророчества" лжепророков. Весь мир, сам того не подозревая, покоится на лжи, но вот является истинный пророк и объявляет миру о ложности самого его основания. И если такое слово все же приходит в мир, оно приходит лишь от того, кто полностью лишен страха перед людьми. Все мы знаем, что в жизни Божьих служителей именно страх перед людьми играет самую страшную разрушительную роль. Между тем для того, чтобы действительно служить Богу, мы должны быть свободны от страха перед людьми и провозглашать истину, не думая о том, понравится ли она людям. Но мы рождаемся со страхом перед людьми изживем с оглядкой на людей, в ожидании признания и аплодисментов. Люди обожают признание людей, особенно людей авторитетных, но нам придется избавиться от этой вредной привычки искать человеческого признания. Избавление - это длительный процесс, оно не приходит в одночасье. И каждый раз, когда Бог приводит нас в место избавления, мы обязаны подчиниться. Мы должны дойти до такого состояния, когда нам уже будут безразличны не только аплодисменты, но и критика, и гонения. Пророк должен обладать аналитическими способностями и критической проницательностью, отточенными Святым Духом.
И то, как сам пророк живет, тоже, в свою очередь, должно быть изобличением лжи. Будучи сами привязаны к ложным ценностям, мы не сумеем их изобличить. Бедность - это нечто большее, чем просто следствие невезения или привратности судьбы. Она напрямую соотносится с истинностью союза с Богом. Одежда из верблюжьего волоса и трапеза из акридов являются символом подлинности пророческой жизни. Не даром Иоанн Креститель находился в пустыне, а не в Иерусалиме, хотя и был сыном священника. Не мог он обитать на паперти лжи, не мог называть ложь ложью и в то же самое время кормиться из ее руки. Мы не можем своею собственной жизнью освящать то, что обличаем в других. Итак, образ жизни и его соответствие или несоответствие провозглашаемому слову - вот что чрезвычайно важно для пророка, и ничто так не отличает истинного пророка от лжепророка, как это соответствие или несоответствие. Лжепророки питались со стола Иезавели, а Илия спал под можжевеловым кустом, и ангел Господень в безлюдной пустыне кормил его лепешками и поил водою (см. 3 Цар. 19:5-6). Дело не в том, чтобы искусственно напяливать на себя верблюжью шкуру, потому что это так романтично, и не в том, что пророк обязательно должен как-то так одеваться, чтобы внешне отличаться от всех остальных. Но дело в том, чтобы ложные ценности не имели в нас места. Пророк призван обличить ложь, призван самое ее основание сделать видимым в свете Божьих ценностей, Божьей правды о жизни и ее целях. А это значит, что и сам наш образ жизни должен изобличать эту ложь, даже если общество и плотская церковь ее санкционирует. Пророческое слово не просто выявляет ложь, но обличает и судит ее. Слово пророка, как и сама его жизнь, есть Божий разрушительный смерч.
"В сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову",- сказал Илия (3 Цар. 17:1), и при этом речь не шла лишь о некоторых изменениях в израильском климате. Его слова означали, что не будет всходов, не будет еды, будет голод, будет Божий суд, и этот суд явлен в слове Илии. Каким бы странным ни показалось то "фактическое сообщение" и то "личное мнение", что прозвучало в этом слове Илии, но на самом деле оно не было ни тем и ни другим: оно было деянием суда. И оно на самом деле оказало влияние на жизнь и судьбу всего народа. Вот какое слово должно быть пробуждено и восставлено сегодня.
Задача пророка - наглядно представить апостольскую и небесную альтернативу лжи, альтернативу столь могучую и весомую, чтобы до основанья сокрушить ложь. Он говорит о еще не существующем, в каждом пункте противоречащем тому, что мыслится "реальным", говорит о том, чего слушатель просто не может себе представить, ибо не имеет в своем опыте ни прецедентов, ни образцов - ничего подобного тому, о чем говорит ему пророк. Слово его приносит с собой тот взгляд на вещи, что полностью перечеркивает все, что этот мир считает правильным, все, что он одобряет, все те ценности, которые до сих пор имели власть над теми, к кому обращено слово пророка. Если бы он не явился, то они так и продолжали бы думать, что все то, чему они поклонялись, существует на самом деле. Но вот он явился, и он не только освистал все то, что ложно, он еще и принес с собой образ истины, вечной истины. Он принес с собой образ самой вечности и ввел слушателя в эту вечность. И как раз то, что его слушатели считали "ложным", оказалось истинным. Он позвал их за собой и привел на те высоты, с которых открылась истинная панорама, и стало видно наконец, где истина и где ложь. Слово его, став здесь уже созидательным, объявило во всеуслышанье то, чего раньше никто не понимал: последние и вечные истины. Это сверхъестественное слово, продираясь сквозь чащи лжи, закладывает новые нормы, закладывает истинное основание жизни.
И вдобавок тот, кто сможет охватить взглядом эти открываемые пророком новые головокружительные перспективы и отказаться от прежней лжи, сам обречет себя на участь пилигрима, бесприютного странника в этом мире. Приняв такое пророческое слово, люди почувствуют себя призванными к тому самому небесному видению, в котором ходил по земле Авраам, и оно самым реальным, если не коренным образом изменит их жизни. Таким образом, слово, исходящее из уст пророка, должно звучать с такой силой, властью и убедительностью, чтобы всякий принимающий его знал, что, принимая его в свою жизнь, он подписывает свой смертный приговор. Никто не подпишется легко и легковесно под такими словами, если не будет полностью убежден в истинности слова, требующего такого уровня посвящения. Такое слово может понести лишь пророк - человек, полагающий основание. Только он вправе потребовать от своего слушателя, чтобы тот посвятил себя до последнего предела - предела жизни и смерти. Вот почему лжепророкам всегда оказывается больше почета и внимания, чем пророкам истинным. Утверждая своих слушателей в их нынешнем образе жизни, лжепророки ведь при этом еще и уверяют их, что этот их образ жизни "приятен" очам Господа!
По сути, задача пророка сводится к одному: ревностно исполнить волю Отца. Он восстанавливает утраченные перспективы, он вдохновляет народ Божий, особенно в годину испытаний. когда так важно обнадежить отчаявшихся,- но не прежде, чем сам же до конца искоренит все ложные надежды. Он сурово обличает и лишь затем утешает. Словом, миссия пророка - нести "момент истины". Будучи всегда в Божьем совете, он способен, избегая ошибок, смело и непоколебимо отстаивать истину, не ища человеческой терпимости и не оказывая ее внешних проявлений.
Задача пророка - восстановить библейское мышление у тех, кто его утратил, и дать библейский взгляд на вещи тем, кто никогда его не имел. Это тот Божий взгляд, который всегда остается неизменным, как вечен и неизменен Сам Господь. Пророк прямо высказывает мнение Бога, адресуя его в особенности и прежде всего тем, кто отказывается его слушать. Если же и слово пророка не в состоянии привести Божий народ в соответствие с Божьей волей, то это слово, по сути, становится ультиматумом. А в это же самое время, совсем рядом с гонимым пророком Божьим, ходит множество лжепророков, несущих лживое слово утешения и повторяющих "мир, мир" там, где нет и не может быть мира.
Воистину ревнуя о славе Божьей, пророк объявляет наивысшие цели Бога таким образом, что слушатель видит реальную достижимость этих целей - ценой реальных жертв со своей стороны. Для истинного пророка недостаточно просто объяснить, в чем состоит Божий замысел, но он должен объяснить это таким образом, чтобы возбудить в сердцах слушателей горячее желание стать участником этих наивысших, вечных целей - ценою жертвы. Пророческое слово доносит весть о вечном замысле Божьем таким образом, чтобы подвигнуть своих слушателей на жертву, необходимую для воплощения этого замысла. А значит мало просто объяснить. И пророк не просто объясняет - он сам представляет собой эту жертву, сам является этим олицетворенным страданием. Так что те, кто готовы принять представленную им Божью точку зрения, становятся открыты и для страдания. И пророк, таким образом, требуя жертвы и страдания от них, должен в каком-то смысле показывать пример, наглядно убеждая, что путь страданий - это и есть Божий путь и что Крест - это центр нашей веры. Видя пример его жизни, слушатели ясно отдают себе отчет в том, что такая вера неизбежно сопряжена с гонениями, если не мученичеством. И, ясно убеждая в этом слушателей, он все-таки завоевывает их желание идти таким путем. Как видим, подобное завоевание есть сверхъестественное действие, требующее Его власти и Его помазания от носителя Его слова. Он несет в этом слове призыв к наивысшему жертвенному призванию, и вот почему это слово всегда будет встречать сопротивление.
Пророк объявляет и предсказывает неотвратимый конец мира во гневе апокалиптического суда. Сам исполнившись гнева, он рождает в слушателях жажду по новому небу и новой земле, где воцарится праведность. Он не только ясно убеждает слушателей в том, что этот мир, который они славят и к которому прилеплены их сердца, подлежит суду и уничтожению. Но он рождает в них жажду по новому миру, который будет явлен свыше, придя на смену веку сему.
Пророк - человек Слова. Он не терпит легкомысленного отношения к языку, глубоко уважая и преданно храня его святость, оберегая слова от измельчания и превратного употребления. Так что вряд ли он станет поддерживать вашу приятную светскую беседу. Он слишком дорожит святостью слов, чтобы предаться тем обычным разговорам, в которых обесцениваются значения слов. История его жизни - это, по большей части, история ожидания и молчания.
Пророк отвергает чины и почести, уважаемые людьми, все, что несет в себе ауру престижа, значения, веса, но для пророка - ничто; пророк, храня верность одному лишь Богу, часто удаляется "в пустыню". Речь идет не о физической изоляции, а о сознательном и добровольном отказе от всего, что может привести к компромиссу с этим миром. Чтобы нести свое служение, пророку не требуется как-то по-особому "выглядеть". Все показное, крикливое, бьющее на сенсацию глубоко чуждо пророку. Он пришел, чтобы обратить людей к Богу, а вовсе не к себе самому.
Пророческое призвание дается свыше. Мы не можем по собственной воле и собственными силами "вызвать" или "развить" его в себе. Но уж если оно нам дано, мы обязаны знать, что Бог будет нас бить и колотить до тех пор, пока не убедится, что мы готовы провозглашать Его слово, а не нести отсебятину.
Все книги