Стив Лайтл при участии Эберхарда Муэлана и Кати Фортун
ЧАСТЬ I. ГЛАС В ПУСТЫНЕ
Глава 1. В СОВЕТСКОЙ СИНАГОГЕ
Гостиничная койка в России* (*В этой книге под Россией подразумевается вся территория бывшего Советского Союза) не была для меня большой неожиданностью после трехлетних скитаний по разным странам за "железным занавесом". Но в ту ночь я никак не мог уснуть и ворочался с боку на бок. Пережитое днем в синагоге было одним из самых сильных впечатлений в моей жизни. Мысли возвращали меня к событиям дня, лишая сна.
День начался совсем не так, как закончился. С раннего утра мы колесили по городу, меняя автобусы и трамваи, в поисках разных контактов, но безуспешно. К десяти утра мы уже вернулись в отель. Ноги мои гудели, я повалился на кровать и, разбитый, уставился в потолок.
Что бы все это значило? Действительно ли Сам Бог послал меня в эту поездку, или все это только плод моего воображения? Когда я начал немного успокаиваться, Дух Святой заговорил со мной, обращаясь, как всегда, прямо к сердцу: "Встань, иди в синагогу этого города и проповедуй там Евангелие".
"Но, Боже, проповедь Евангелия и так не самое подходящее для России дело, а Ты сверх того хочешь, чтобы занимался этим еще и в синагоге".
"Иисус поведовал в синагоге, Павел проповедовал в савагоге, и так же можешь и ты", — последовал ответ.
Я застонал, подумав о своих бедных ногах. "Только ест Ты. Господи, поведешь нас и укажешь каждый шаг, из этого что-нибудь получится", — это было единственное, что я знал.
Когда Иисус стоит в начале наших стремлений и указывает нам путь, успех обеспечен.
Я пошел в соседний номер к моему другу Хансу. Он норвежец и был со мной потому, что хорошо говорил по-русски и переводил. Русский язык он учил в России и был к тому же так похож на русского, что его всегда за такового и принимали. В Советском Союзе есть такие места, где могут отовариваться только иностранцы. "Березка" называется. Как-то раз, когда мы входили в такую "Березку", Ханс имел неосторожность заговорить по-русски, так нас просто выгнали. Нас не хотели впускать как русских, прямо так и сказали. Пришлось достать паспорта, чтобы доказать, что мы иностранцы.
"Ханс, — сказал я, — Бог велел нам выйти из отеля и идти в синагогу проповедовать Евангелие".
"Забудь об этом! — выкрикнул он. — Я с тобой не пойду. Я никуда не собираюсь идти. Я часами таскаюсь за тобой по этому городу, стараясь найти то, что ты ищещь и чего мы никогда не найдем. Что мы теперь потеряли в синагоге?" "Послушай, — сказал я, — я знаю, мы должны идти".
Ханс был явно не в восторге от того, что нужно опять куда-то идти. Но, зная меня и мое упорство в том случае, когда Бог мне что-то говорит, он почувствовал, что лучше подчиниться Божьей воле, чем потакать своей.
"Но пешком я не пойду! — продолжал возражать Ханс. — Возьмем такси или поедем на трамвае хотя бы. Город такой большой. К тому же мы не знаем, где и искать-то ее, эту синагогу".
"Нет, — сказал я. — Идти мы должны пешком! Именно так Бог и сказал: идти".
"О кей", — неохотно согласился он.
Итак, мы вышли из отеля и пошли по улице. Мы не знали, где находится синагога и есть ли она тут вообще. Но, пройдя кварталов десять, мы увидели старушку, которая стояла на углу. Ханс меня учил: "В России никогда не спрашивай молодых, как пройти. Найди какую- нибудь маленькую старушку и узнай у нее: больше уверенности, что она не из КГБ и не донесет".
"Извините, пожалуйста, — обратился Ханс к женщине. — Не можете ли Вы нам сказать, где синагога"? Она посмотрела на нас, как смотрят на дикарей. "Где синагога?", — повторил он. Она показала напротив, через улицу. И правда, там была огромная синагога. Это была единственная синагога в городе, в котором проживало 165 тыс. зарегистрированных евреев.
Бог привел нас прямо на нужное место.
Мы перешли улицу. Снаружи синагога была очень запущена. Трудно было даже понять, что это. Звезда Давида на воротах была почти стерта и едва заметна. Все заросло, все выглядело бесхозно.
На лавочке у ворот сидели три человека. Они встали и заговорили с нами жестами: "Т-с-с, тихо, ни слова". И они показали, чтобы мы вошли в ворота. Мы вошли все так же молча, обогнули здание синагоги и подошли к боковой двери. Один из наших провожатых жестом пригласил нас войти. Мы проскользнули в дверь. Внутри старый еврей сгреб меня и поцеловал в губы — так у них принято. Через несколько секунд появился второй, потом третий. Когда я заговорил и они поняли, что мы иностранцы, они сразу как бы застыли в испуге и тревоге, но все же показали, где проходит служба, и мы вошли.
Это была суббота, и мы оказались в самом центре еврейского богослужения в прекрасном молельном зале. Люди, конечно, поняли, что мы странники. Они были напряжены и не слишком приветливы. Так мы сидели среди множества евреев. Я с любопытством озирался по сторонам и вопрошал: "Боже, что же дальше? Ты-таки привел нас сюда!".
Когда служба закончилась, люди стали собираться группами и беседовать. Мужчины были внизу, женщины оставались на балконе. Вдруг старик, исполнявший обязанности раввина и, конечно же, наблюдавший за нами, подошел и заговорил: "Хотите, покажу вам синагогу?" "О, это было бы чудесно"! — ответил я. Это был первый знак дружелюбия, с момента нашего появления на службе.
"Место, где вы сейчас стоите, — акустический центр этой прекрасной синагоги, — начал он свою экскурсию. — Если петь точно в этом месте, звук будет подниматься к куполу и оттуда разноситься по всему помещению. Каждый услышит вас чисто".
"В самом деле? — воскликнул я. — И мне можно спеть что-нибудь?" "Если Вы поете — пожалуйста", — ответил он.
Ну, хорошо, что он меня не знал. Моя жена Джуди говорит, что единственная песня, на которую я способен, — это только радостный вой, обращенный к Богу. Но в тот момент я почувствовал, что Бог сам открывает мой рот. Святой Дух вошел в меня, и я запел на прекрасном языке, которого никогда не изучал. Песня на этом неведомом языке восходила к куполу синагоги и растекалась по всему зданию.
Неожиданно смолкли разговоры, и все присутствующие уставились на меня. Глубоко потрясенный рабби повернулся к Хансу и сказал взволнованно: "Только один Бог знает, что поет этот человек"! Он и сам не знал, как был прав. В 1-ом Послании к Коринфянам 14:2 читаем, что тот, кто говорит на неизвестном языке, обращается не к людям, а к Богу.
Это необычное вступление открыло сердца рабби и других присутствующих. Они пригласили нас на обед, которым завершался их пост. Подали простую рыбу, хлеб и специальное питье. Было очень приятно, и после трапезы мы беседовали, пели и танцевали по-еврейски.
На Ханса произвело большое впечатление, как эти люди танцевали и пели перед Богом, кричали и хлопали в ладоши. "Мы никогда не делаем этого в нашей церкви, — сказал он. — Как ты думаешь, ничего, если я присоединюсь к ним?" "Конечно, давай", — сказал я. И мы пустились в пляс и молились и славили Господа вместе с теми людьми, там, в синагоге.
Когда мы сели, Ханс сказал: "Это одно из самых сильных переживаний с тех пор, как я принял Иисуса". Он был совершенно потрясен такой свободой молитвы.
Кантор синагоги сидел напротив меня. Мы могли довольно свободно общаться, так как оба говорили по-немецки. Я видел, что он все это время наблюдал за мной. Наконец, он потянулся через стол и сказал, приложив руку ко рту: "Вы себя ведете так, как будто уже избавлены от всех проблем жизни".
"Так оно и есть", — ответил я не задумываясь.
"Я так и думал, — сказал он. — Расскажите об этом".
Я сел рядом с ним и стал делиться своим опытом. К нам подсаживались и слушали. Только Сам Бог мог организовать все так, чтобы сделать возможной такую ситуацию. Четыре с половиной часа я раскрывал перед ними свою жизнь и рассказывал из Евангелия. Рассказал, что узцад о Христе еще от мамы, которая была еврейкой и верующей ! христианкой; но только пять лет назад признал Его своим Богом и Царем. Все глаза остановились на мне, и мы забыли о времени. Я рассказал, как устраивал свою жизнь и карьеру без участия Бога.
Как построил бензоколонку с мойкой и назвал ее "Диппи Даг". И она стала центром моей жизни. Но однажды утром явился ко мне Иисус и призвал полностью подчинить жизнь Ему.
Я был готов отдать Ему все: мою жизнь, мою семью, мой бизнес, мою машину, бензоколонку — все. Тогда Он пообещал позаботиться обо мне и моей семье, кормить нас, одевать и все такое.
Позднее я встречал людей, стоявших "на пламени" Господнем, которые просто и естественно рассказывали, что значит для них Иисус и как Он изменил весь ход их повседневной жизни. Я был очарован и хотел того же. Они говорили, что Библия обещает нам силу, если мы испросим у Иисуса крещения в Духе Святом. Я молился и получил от Святого Духа силу и возможность обращаться к Богу на новом языке. Без этих даров я бы никогда не расположил к себе сердец евреев в той синагоге.
Все это произошло в 1970-м. Потом — еще три года подготовки, когда я учился доверять слову Божьему, учился жить во власти Духа Святого, учился различать Его голос, учился послушанию.
В 1973 г. Бог привел меня в Европу. Во время недельного поста в Брауншвейге (Западная Германия) Бог явился ко мне и сказал, что выведет еврейский народ из России. Вот тогда я и пустился в это странствие по Восточной Европе, чтобы знакомиться с культурой, людьми и более всего — чтобы говорить с евреями.
И вот теперь я сидел с евреями в синагоге и рассказывал о том, как изменилась моя жизнь после встречи с Мессией.
Присутствие Бога в той комнате было столь явственным, что мы потеряли чувство времени и не заметили, как прошло четыре с половиной часа. Люди были так возбуждены!
Они просили Бога открыться им. Они стояли на коленях со слезами на глазах. Мы возложили руки на их головы и молились, чтобы им было дано познание Бога живого.
Какой момент, когда Бог сам ведет людей и они во власти Духа Его! Он прикасается к сердцам, не взирая на расу, национальность или обстоятельства.
