|
|
"Крест и нож"
|
Давид Вилкерсон
|
|
Глава 9
Июль наступил удивительно быстро. Мы приложили много усилий, чтобы организовать "представление" в Сант Николае. Во многом это действительно было представление. И я не представлял, сколько черновой работы предстоит сделать. Для того, чтобы переправить ребят через территорию противника, мы посылали автобусы за каждой компанией в отдельности. Работники 65 церквей прочесывали улицы, собирая подростков. Я в последний раз съездил домой.
— Давид. — сказала Гвен, — я не собираюсь притворяться — я бы хотела, чтобы ты был дома во время рождения ребенка.
— Я знаю.
Мы не говорили много об этом. Моя теща была настроена против моего отъезда накануне рождения ребенка. Она сказала, что все мы, мужчины, одинаковые и что настоящее христианство начинается дома. А раз я не питаю уважения к своей жене, я не стою ее. Последние слова задели меня больше всего, потому что в них была доля правды.
— Но, Дэви, — продолжала Гвен, — дети всегда рождались без помощи отца. В любом случае, врач не разрешит тебе быть возле меня, а как раз это я бы и хотела. Я скучала бы по тебе, даже если бы ты находился в другой комнате. Тебе ведь обязательно нужно ехать?
—Да.
— Тогда поезжай. Да хранит тебя Господь, Дэви!
Я попрощался с Гвен в саду. Когда я увижу ее снова, ребенок уже родится. Я думал о том, смогу ли я рассказать ей о других вновь рожденных.
После первых четырех дней собраний я начал сомневаться в этом. Мы старались устроить все наилучшим образом, и тем острее чувствовалась наша неудача. Мы предполагали массовое собрание, но ничего подобного не произошло.
На четвертый день собралась сотня людей. Арена была рассчитана на семь тысяч. Я стоял на балконе и смотрел на вновь прибывших. Каждый день я надеялся на чудо. И только небольшая горстка людей появлялась каждый раз из специальных автобусов. Я прошел за кулисы. Все организаторы собрания и помощники стояли вокруг меня, переминаясь с ноги на ногу, стараясь найти подбадривающие слова.
— Дело не в количестве, а в качестве. Дэви. Но мы все сознавали, что у нас не будет ни количественной, ни качественной стороны. Те, кто пришел, надеялись увидеть представление. Было очень трудно говорить в пустой аудитории перед подростками, которые курили и отпускали грубые замечания.
Хуже всего было их грубое поведение. Если они что-то не понимали, они начинали смеяться. Мне даже страшно было выходить к ним из-за этого дикого смеха. Но хуже всего прошел четвертый вечер. Я приложил все усилия для того, чтобы он был успешным, и вдруг все пошло прахом. Один из ребят захихикал, за ним другой, и прежде, чем я смог что-то сделать, все сборище зашлось хохотом. Я закончил собрание раньше обычного и ушел домой с разбитым сердцем, готовый отступить.
— Господи, — сказал я с горечью, — мы ничего не можем поделать с этими мальчишками и девчонками. Что мне делать?
И, как всегда, когда я по-настоящему спрашивал, ответ всегда приходил.
На следующий день я встретил в Бруклине Джо-Джо. Он был президентом шайки "Кони Айленд Драгонз", одной из крупнейших уличных банд в Нью-Йорке. Парень, который указал мне на Джо-Джо, не решился познакомить нас, так как Джо-Джо это могло не понравиться Я просто подошел к нему и протянул руку. Джо-Джо ударил меня по руке. Затем наклонился и плюнул на мои ботинки. У гангстеров это является знаком наивысшего презрения. Он отошел в сторону и сел на скамью спиной ко мне. Я подошел и сел рядом. Я спросил Джо-Джо, где он живет.
— Я не желаю говорить с тобой и не хочу ничего иметь с тобой.
— Но зато я хочу заняться тобой. Я никуда не уйду отсюда, пока не узнаю, где ты живешь.
— Ты находишься в моей гостиной.
— А где ты прячешься от дождя?
— В своих апартаментах в тоннеле. На ногах у Джо-Джо были старые брезентовые башмаки, из которых выглядывали пальцы, на нем была черная от грязи рубаха и широченные брюки цвета хаки. Он посмотрел на мои новенькие туфли. Я тут же вспомнил грязные сапоги моего деда и укорил себя. Джо-Джо сказал:
— Послушай, богач, конечно, тебе легко приезжать в Нью-Йорк и говорить высокопарные фразы о том, как Бог изменяет жизнь людей. У тебя новые туфли и костюм. Посмотри на меня — я нищий. В нашей семье десять детей. Мы получаем пособие по безработице. Они выгнали меня вон, потому что дома нечего есть.
Джо-Джо был прав. Я снял свои туфли и предложил ему примерить их.
— Зачем? Что ты хочешь этим доказать? Что у тебя есть сердце или еще что-то? Я не собираюсь одевать твои туфли.
— Ты жаловался на туфли. Надень эти!
— У меня никогда не было новых туфель.
— Примерь их!
Джо-Джо медленно надел туфли. Я поднялся со скамьи и направился к машине, шагая по улице в носках. Люди смеялись надо мной. Когда я подошел к машине, меня догнал Джо-Джо и сказал:
— Ты забыл свои туфли.
— Это твои туфли. Я сел в машину.
— Пастор, — сказал он в открытое окно машины, — я забыл пожать тебе руку. Мы пожали друг другу руки. Я сказал:
— Послушай, тебе ведь негде жить. Я сам сейчас снимаю угол, но в гостиной есть диван. Может, люди, у которых я остановился, разрешат тебе переночевать. Поедем, спросим их.
— Окей, — согласился Джо-Джо. Он сел в машину, и мы поехали ко мне.
— Миссис Ортез, — сказал я, немного неуверено, — это президент шайки "Кони Айленд Дрэгонз". Джо-Джо, я хочу представить тебе женщину, которая приютила меня на время, потому что мне, как и тебе, негде жить.
Я спросил миссис Ортез позволения оставить Джо-Джо со мной на несколько дней. Она взглянула на своих двоих детей, затем на нож, торчавший у Джо-Джо из кармана, подошла к нему, ласково обняла его за плечи и сказала:
— Ты будешь спать на диване.
Это был очень смелый поступок, так сказали бы все, кто когда-либо имел дело с такими потенциальными убийцами.
Я отвел Джо-Джо в сторону и сказал:
— Твоя одежда воняет. Мы находимся в доме, надо что-то предпринять. У меня есть восемь долларов. Мы зайдем в магазин военной одежды и купим тебе рубашку и брюки.
Я надел свои старые туфли, и мы пошли в ближайший магазин военной одежды.
Джо-Джо переоделся тут же, в магазине, оставив там же свои старые лохмотья. Когда мы шли обратно, Джо-Джо не пропускал ни одной витрины, чтобы полюбоваться своим отражением.
— Неплохо, неплохо, — снова и снова повторял он.
То, что я сделал для Джо-Джо, могла сделать любая социальная служба. Несомненно, было очень хорошо, что теперь у него была новая рубашка и брюки и было где переночевать, но он по-прежнему оставался тем же Джо-Джо.
Потребовалась перемена во мне самом, чтобы переменить Джо-Джо. И эта перемена имела существенное влияние на нашу последующую жизнь.
Вечер в Сант Николае прошел, как всегда, плохо. Как обычно, был большой шум и смех. Ребята устраивали драки, слышались угрозы. Девочки вели себя вызывающе, ребята отпускали грубые шутки. Джо-Джо был среди них и все видел. Он пришел из любопытства и дал мне понять, что не верит во все это. По пути домой я молчал. Мне было больно.
— Ты слишком стараешься, — сказал Джо-Джо.
Этот бездомный мальчуган, старавшийся показаться грубым и бессердечным, проявил удивительную проницательность.
Действие этих слов оказалось удивительным. Я принял их, будто сам Господь произнес их. Я обернулся и столь пристально посмотрел на Джо-Джо, что он подумал, будто я рассердился и даже поднял руку, защищаясь.
Конечно! Я старался сам изменить людей, забыв, что это приоритет Святого Духа. В этот момент я понял, что своими усилиями я приводил к ним не Духа Святого, а себя, Давида Уикерсона Своими усилиями я не смогу помочь Джо-Джо, никогда не смогу изменить этих хулиганов. Я должен сделать только вступление и отойти в сторону, давая место Святому Духу. "Ты слишком стараешься", — эта фраза разрешила вдруг все проблемы.
Я расхохотался. Мой смех озадачил Джо-Джо.
— Успокойся!
— Я смеюсь, Джо-Джо, потому что ты помог мне. С этого момента я не буду так усердствовать. Я отойду в сторону и дам место Святому Духу. Даже сейчас.
Джо-Джо некоторое время молчал, потом сказал:
— Я ничего не ощущаю. Совсем ничего. И не собираюсь ничего чувствовать.
Оставшуюся часть пути мы прошли молча. Вдруг у Джо-Джо появилась идея.
— Послушай, Дэви, у тебя должен родиться ребенок, правильно?
— Да, это правда, — ответил я. Я говорил ему, что мне нужно отвезти Гвен в больницу. Роды могли начаться в любой момент.
— Ты говоришь, что Бог существует и Он любит меня. Правильно?
— Конечно.
— Хорошо. И если я буду молиться Ему, Он услышит мои молитвы?
—Да.
— Хорошо. Кого ты хочешь: мальчика или девочку?
И я почувствовал себя в ловушке, но ничего не мог сделать.
— Послушай, Джо-Джо. Молитва — не автомат, куда ты опускаешь нужную монету и получаешь конфетку.
— Другими словами, ты тоже не уверен в Боге?
— Я этого не говорил.
— Кого ты хочешь: девочку или мальчика?
Я признался, что, так как у нас уже было две девочки, то мы хотели бы иметь мальчика.
Джо-Джо выслушал меня. Затем он сделал то, что для него было таким же трудным, как для Моисея в пустыне вызвать воду из камня. Малыш Джо-Джо молился:
"Господи, если Ты существуешь, и если Ты любишь меня, дай этому священнику сына".
Так молился Джо-Джо. Это была настоящая, серьезная молитва. Я был изумлен. Я выбежал в пустую спальню и начал молиться так, как я еще не молился за все пребывание в Нью-Йорке.
В половине третьего ночи, когда все уже сладко спали, а я все еще молился, зазвонил телефон. Я снял трубку. Звонила моя теща.
— Дэви, — сказала она, — я не могла дождаться утра, чтобы сообщить тебе, что у тебя родился ребенок.
Я молчал, не решаясь задать вопрос.
— Дэви, Дэви! Ты слышишь меня?
— Да, да.
— Неужели ты не желаешь узнать, кто у тебя: сын или дочь?
— Больше, чем вы думаете.
— Дэви, у тебя родился здоровый, пятикилограммовый сын!
Конечно, скептики скажут, что шанс на осуществление молитвы малыша Джо-Джо был 50 на 50. это статистически. И все же что-то важное происходило в эту ночь. Я разбудил Джо-Джо и сообщил ему новость.
— Откуда ты это узнал? — спросил он. — И что ты об этом думаешь? Что ты об этом знаешь?
Этой ночью Джо-Джо стал совершенно другим человеком. Перемена в нем началась со слез: он выплакал всю свою горечь, всю ненависть, выплакал все сомнения и страхи. И, когда окончились слезы, в его сердце освободилось место для христовой любви, которая не зависит ни от родителей, ни от проповедников, ни от того, будет ли ответ на нашу молитву такой, какой мы ожидаем.
С этого дня у Джо-Джо была любовь, которая останется с ним вечно. А эта история послужила мне хорошим уроком. Мы можем много делать друг для друга, и мы должны это делать, но Бог и только Бог может исцелять сердца.
Все книги Давида Вилкерсона