Глава 13

Оливер Янг был настоящим артистом. Он умел воздействовать на публику настолько мастерски, что заставлял ее то плакать, то смеяться; так что прихожане, как китайские болванчики, всегда были готовы согласно кивать головами, что бы он им ни преподносил. Он стоял за кафедрой, необычайно величественный и уверенный в себе, слова в проповеди были всегда хорошо подобраны и убеждали публику в абсолютной правоте пастора. По крайней мере его большая община не знала сомнений, и в это воскресное утро зал был заполнен до отказа. Многие прихожане были высокообразованными людьми: врачи, учителя, адвокаты, доморощенные философы и поэты, многие из них имели прямое или косвенное отношение к университету. Они конспектировали проповедь Янга, как будто слушали лекцию.

Маршаллу были прекрасно знакомы все па этого танца, так что в это воскресенье его мысли были заняты не столько проповедью,  сколько тем, как ему поймать Янга после собрания.

...Разве Бог не сказал: "Сотворим человека по подобию Нашему"? - продолжал Янг. - То, что было веками сокрыто в традициях и во тьме неведения, теперь открылось в нас. Мы обрели или, скорее, вернули себе знание, которое всегда имели: как человеческое общество мы в основе своей являемся частью божества, и внутри нас скрывается способность к доброте, возможность, так сказать, быть богами, в точности такими, как Бог - наш Отец, источник всего существующего...

Маршалл украдкой бросил взгляд в сторону: там сидела Кэт, а за ней Санди, лихорадочно записывающая проповедь, и возле нее - Шон Урмсби. Санди и Шон хорошо понимали друг друга. Он явно оказывал на нее положительное влияние. Сегодня, например, они заключили договор: если Шон пойдет с Санди в церковь, то она согласится идти вместе с родителями. Сработало. Хочешь не хочешь, а Маршаллу пришлось признать, что у Шона легко установились с Санди такие отношения, которых самому Маршаллу, увы, достичь никогда не удавалось. Иногда Шон даже играл роль посредника между Маршаллом и дочерью, открывая им возможность доверительного общения друг с другом, такого, которое, как каждый из них думал, было совершенно невозможно между ними. Наконец-то в доме установился мир. Шон был дружелюбен и обладал поразительной способностью примирять.

"Что же происходит? - удивлялся Маршалл. - В кои-то веки вся семья сидит рядом на церковной скамье, а ведь это не что иное, как чистое чудо. Но Бог мой, что за странную церковь они выбрали, а что касается самого проповедника, там, за кафедрой..."

Как было бы хорошо и удобно оставить все как есть, но Маршалл был настоящим журналистом, и его репортерское чутье подсказывало ему, что Янгу было что скрывать. За этим явно что-то стояло.

Итак, пока Оливер Янг старался увлечь слушателей идеями о том, что "бесконечные божественные возможности заложены в том, кто кажется нам ограниченным человеком", Маршалл обдумывал беспокоившие его вопросы.

Собрание закончилось ровно в двенадцать часов, когда часы на башне как всегда начали свой традиционный благозвучный аккомпанемент рукопожатиям, приветствиям и прощальным разговорам прихожан.

Маршалл и его семья медленно плыли в общем потоке по направлению к фойе. Оливер Янг стоял на своем обычное посту у выхода из зала и, как истинный пастор, прощался с прихожанами своей церкви, пожимал руки взрослым и шутил с детишками. Наступил черед Маршалла, Кэт, Санди и Шона.

  - Приятно видеть тебя, Маршалл, - произнес Янг, сиГя и тряся его руку.

  - Ты знаком с Санди? - спросил Хоган и официально представил ему дочь.

  - Санди, я очень рад тебя видеть, - обратился к девушке Янг, похоже, сердечно. Санди искренне ответила, что тоже очень рада их знакомству.

  - О! Шон! - воскликнул Янг. - Шон Урмсби! - Они обменялись рукопожатиями.

  - Так вы знаете друг друга? - удивился Маршалл.

  - О, да, я его знал, когда он был еще мальчиком. Шон, ты мог бы заходить сюда почаще!

  - Вы правы, - ответил юноша, смущенно улыбаясь Все прошли вперед, но Маршалл задержался и, обойдя Янга, пристроился к нему с другой стороны, чтобы продолжить разговор.

Он подождал, пока пастор закончит ритуальную беседу со следующей группкой прихожан, и быстро проговорил:

  - Я подумал, может, тебе приятно будет узнать, что отношения между мной и Санди немного наладились. Янг улыбнулся, пожал еще несколько рук и обернулся к Маршаллу:

  - Прекрасно, в самом деле, прекрасно, Маршалл. - И сразу же обратился к очередному собеседнику: - Приятно вас видеть сегодня!

Между двумя следующими сердечными рукопожатиями Маршалл успел вставить:

  - Ей очень понравилась твоя сегодняшнГя проповедь. Она нашла ее очень смелой.

  - Спасибо, что ты мне это сказал. О, мистер Бьюмон, как поживаете?

  - Видишь ли, ей показалось, что она была очень похожа на лекции Джулин Лангстрат в колледже.

Янг на это ничего не ответил, напротив, все его внимание, казалось, было сосредоточено на молодой паре с младенцем: 

  - Ax! Вы только посмотрите, как она выросла!

  - Тебе стоит как-нибудь встретиться с профессором Лангстрат, - не отставал Маршалл. - Между тем, что она говорит на лекциях, и твоими проповедями есть удивительное сходство. - Янг по-прежнему не реагировал. - А насколько я понимаю, Лангстрат глубоко завязла в оккультизме и восточной мистике...

  - Маршалл, в этом я решительно ничего не понимаю.

  - И ты не знаком с профессором Лангстрат?

  - Конечно, я же тебе говорил.

  - И ты никогда не бываешь на приемах, которые она устраивает у себя дома, не знаком с Альфом Бруммелем, Тэдом Хармелем, Долорес Пинкстон, Эженом Байлором и даже с судьей Бэйкером?

Янг мучительно покраснел, помолчал, а затем изобразил на лице удивление, как будто что-то внезапно вспомнил.

  - Ах, вот о ком ты говоришь! - рассмеялся он. - И как это я забыл! Видишь ли, все это время я думал, что ты имеешь в виду другого человека!

  - Так ты ее все-таки знаешь?

  - Конечно, конечно, ее многие у нас знают. Янг отвернулся, приветствуя очередных прихожан. Когда они миновали пастора, Маршалл все еще стоял рядом.

  - Ну, так что же ты можешь рассказать об этих встречах? - настаивал Маршалл. - Правда, что ее "гости" состоят из влиятельных лиц нашего общества, членов университетского правления?..

Янг холодно посмотрел прямо в глаза журналисту:

  - Маршалл, а что тебя, собственно говоря, тревожит?

  - Просто выполняю свою работу. Что бы там ни было, жители Аштона имеют право на достоверную информацию, особенно когда дело  касается влиятельных лиц, формирующих жизнь в городе.

  - Если тебя это волнует, то я ничем не могу быть тебе полезен. Тебе стоит обратиться непосредственно к профессору Лангстрат.

  - Это я и собираюсь сделать. Я хотел только предоставить тебе возможность дать несколько честных ответов, чего ты, насколько я понимаю, постарался избежать.

Янг все более раздражался.

  - Маршалл, меня удивляет, что ты пытаешься шпионить, прикрываясь профессиональным интересом, а это неэтично. Это конфиденциальная информация, я надеялся, что ты это поймешь, не вынуждая меня говорить об этом.

Послышался голос Кэт, зовущей мужа: "Маршалл, мы тебя ждем!"

Хогану пришлось прервать разговор, и, вероятно, к лучшему. Он начинал горячиться, а это не привело бы ни к чему хорошему. Янг был хладнокровным, сдержанным и очень скользким собеседником. 

Далеко-далеко от Аштона, где-то совсем в другом штате, в долине, покрытой плотным ковром зелени, окруженной высокими горами и замшелыми скалами, расположились странные мрачные здания. Добраться до них было можно только по единственной извилистой, сплошь в ухабах, дороге.

Небольшой поселок, в прошлом бедное, полуразвалившееся ранчо, теперь представлял собой целый комплекс строений из камня и кирпича. 

Были здесь жилые корпуса, свой офис, столовая, бытовое здание и даже больница. Рядом стояло несколько особняков. Ни единого щита или указателя с надписью, что это за странный поселок, здесь не было.

Черная точка, прочертив по небу зловещую угольную черту, мелькнула над верхушками гор и начала стремительно опускаться в долину, прорезав тонкий, как бумага, слой тумана, неподвижно повисший в воздухе. Под покровом тяжелой духовной тьмы и полного безмолвия Ваал-Рафар, князь Вавилона, замедлил полет и теперь, как черное облако, парил над долиной. Он держался ближе к склонам гор, скользя меж мертвыми, полусгнившими пнями и скалистыми уступами. Шлейф тьмы следовал за ним, как тень, как лоскут ночи. Желто-красная лента пара, вылетавшая из ноздрей, медленно растворялась в воздухе позади него. 

Здесь, внизу, ранчо казалось заполненным сплошным густым облаком кошмарных черных насекомых. Полчища безликих воинов с обнаженными мечами, как защитный купол, почти неподвижно висели в воздухе над поселком, выпученными желтыми глазами обозревая долину. Глубоко внутри этой перевернутой чаши можно было различить кишащую массу демонов самых невообразимых форм, размеров и силы, занятых каждый своим делом. 

Приблизившись, Рафар заметил, что скопление духов было гуще над многоэтажным каменным зданием на краю поселка. Значит, Стронгман там, подумал он и, немного изменив курс, направился к зданию. Заметив его, внешнГя охрана подняла предупредительный вой, похожий на рев сирены. Охранники немедленно подались в стороны, освобождая дорогу подлетающему Рафару. Быстро проскользнув по образовавшемуся проходу, он приземлился. Охрана приветствовала его, подняв обнаженные мечи. Глаза бесов горели, как тысячи желтых звезд на черном бархате. Князь Вавилона быстро миновал их, даже не удостоив вниманием, и живая стена духов сомкнулась за его спиной.

Не торопясь он проник сквозь крышу дома, чердак, стены, просочился сквозь верхнюю спальню и толстые межэтажные балки, пока не 

очутился в просторной гостиной нижнего этажа. Зло в комнате было плотным и густым, тьма, как черная жидкость, колыхалась при каждом движении. В гостиной было тесно от присутствующих.

  - Ваал-Рафар, князь Вавилона, - провозгласил чей-то голос, и все чудовищного вида демоны, стоявшие вдоль стен, почтительно склонившись, приветствовали его.

Рафар величественно сложил крылья, которые будто плащ покрыли его спину, и стоял перед ними, олицетворБя королевское величие и могущество. Драгоценные украшения сияли, а огромные желтые глаза рассматривали выстроившихся вокруг него демонов. Жуткое сборище. 

Это были духи-князья, правители целых наций, народов и стран. Одни из Африки, другие с Востока, несколько князей из Европы. И все они были непобедимы. Рафар не без удовольствия отметил их невероятные размеры и устрашающую внешность. И по облику, и по жестокости они были под стать ему самому, и он вряд ли решился бы бросить вызов хоть одному из них. Ему льстило принимать от них почести. Такой прием свидетельствовал о его неоспоримом авторитете.

 - Приветствуем тебя, Рафар, - раздался громовой голос в конце комнаты.

Стронгман, князь Силы. Бесам было запрещено произносить вслух его имя. Он был одним из приближенных самого Люцифера, одним из властителей мира, руководящих многовековой войной против плана Живого Бога, той войной, которая помогает Люциферу удерживать свое царство на земле. Такие, как Рафар, стояли над целыми нациями и народами; такие, как Стронгман, управляли Рафарами и подобными ему князьями.

Стронгман поднялся со своего места, и бесформенная расплывающаяся масса его огромного тела заполнила собой все свободное пространство. Зло, исходившее от него, чувствовалось повсюду почти физически, являясь продолжением его мерзкого неуклюжего тела. Это была жуткая пародия на могущество. Черная кожа мешками свисала с плеч, собиралась в складки на мускулах, а лицо представляло собой причудливое переплетение выпиравших узлов и глубоких рытвин. На шее, груди и запястьях сияли бриллианты, огромные черные крылья, как царская мантия, ниспадали на пол.

Рафар согнулся в глубоком поклоне, страшная сила Стронгмана давила даже на расстоянии.

  - Будьте славны, ваше могущество!

Стронгман никогда не скупился на замечания и колкости:

  - Ты опять изволил опоздать?

  - Люциус совершил ошибку, которую мне пришлось исправлять. Наши новые противники достаточно слабы, ваше могущество, скоро город будет готов принять вас.

  - А Небесное воинство?

  - Немногочисленно.

Стронгману не понравились ответы Рафара, и тот сразу это почувствовал. Медленно выговаривая слова, князь Силы пристально смотрел на 

Рафара.

  - Нам донесли, что в Аштон для подкрепления послан капитан Небесного воинства. Я думаю, ты его тоже знаешь.

  - Я не верю, что Тол в Аштоне, но я готов с ним встретиться.

Огромные, окруженные черным бархатом глаза загорелись зловещим огнем.

  - Это не тот ли Тол, который победил тебя в Вавилоне? Рафар знал, что не может уклониться от ответа, и поспешно признался:

  - Да, он.

  - В тот раз нам это дорого обошлось. Мы потеряли свое преимущество. Тебе предстоит борьба с равным тебе противником.

  - Ваше могущество, вы скоро увидите, на что способен ваш слуга.                                       :

  - Смелые слова, Рафар, но твоих возможностей хватит только в том случае, если ты будешь действовать решительно и без промедления. Противник накапливает силы.

  - Все готово.

  - А пастор и журналист?

  - Неужели они заслуживают внимания вашего могущества?

  - Тебе следует уделить им особое внимание!

  - Они бессильны, ваше могущество, и скоро будут устранены.

  - Но только в том случае, если Тол потерпит поражение, - проговорил Стронгман с угрозой. - Дай мне увидеть это своими глазами и не раздражай меня пустым хвастовством. А до той поры мы останемся здесь. Рафар, я не намерен долго ждать!

  - Вам и не придется. Стронгман усмехнулся:

  - Ты слышал приказ. Отправляйся и действуй!

Рафар низко поклонился, расправил крылья и медленно, пересекая здание снизу вверх, вылетел наружу. Потом он взвился в небо с такой ужасающей стремительностью, что бесов расшвыряло во все стороны. Он быстро увеличивал скорость, крылья хлестали воздух, демонов обдавало ядовитым дыханием, и они спешили уступить ему дорогу, чтобы он не врезался в их гущу. Глядя ему вслед и снова смыкаясь, они обменивались испуганными взглядами.

Взмыв ракетой над грядой остроконечных вершин, Рафар устремился в Аштон. Пусть весь мир увидит его и задрожит! Он - Рафар, князь Вавилона! Весь мир поклонится ему или будет на мелкие кусочки изрублен его мечом! Тол! Одно это имя вызывало горький привкус у него во рту. Прихвостни из свиты Люцифера не дадут ему забыть то давнее падение, они будут смеяться над ним, пока он не восстановит свое могущество. И он совершит это. Рафар предвкушал, как его меч опустится на голову Тола и, разрубив его тело на тысячи кусков, раскидает их по всему небу. Он уже чувствовал, как напряглись его руки, и слышал свист и скрежет меча. Все это только дело времени.

Среди зубчатых скал, на одной из горных вершин, из укрытия показался высокий среброволосый ангел. Он внимательно следил, как Рафар промчался над грядой и исчез за горизонтом, оставив за собой черный след. Бросив последний взгляд на кишащую демонами долину, на линию горизонта, за которой скрылся Рафар, ангел исчез в лучах света за другим склоном горы, сопровождаемый легким посвистом крыльев.