Брендон приоткрыл глаза, пытаясь понять, куда же он попал на этот раз. Окружающая обстановка не вдохновляла. Голые кирпичные стены, едва забеленные известкой, вызывали сочувствие своей убогостью. Все, что украшало эту халупу — бронированная дверь, выпирающая труба с краном, из которого регулярно вырывалась холодная капля воды… Маленькое отверстие с чугунной решеткой, которое и было единственным источником света, довершало картину тюремной камеры.
Матрац, на котором лежал Брендон, был ужасно сырым, а три подраных одеяла невыносимо пахли плесенью. Пружинная кровать, на которой он размещался со всей этой ветошью, прогнулась почти до пола, и при каждом движении издавала пронзительный противный скрип.
Усилия, направленные чтобы вспомнить то, как он здесь очутился, были совершенно напрасны, так как последнее, что осталось в его памяти, это он сам, а точнее тот, кто превратился в него. “Скорей всего, — размышлял он — живая и расплывающаяся лицо-маска, которую Гаров поддерживал стимулирующим уколом, была сделана из того же материала, что и труп-клон, найденный на военной базе.
Это отличный способ маскировки — клетки в считанные секунды перемещаются, изменяя форму — живой и умный пластилин”.
Брендон никогда не слышал, чтобы людям делали подобного рода операции или о том, что нанотехнологии продвинулись так далеко. Да что уж там, он никогда не мог даже представить, чтобы кто-то мог украсть его телосложение, голос и главное — лицо.
Он встал и попытался пройтись по своей одиночной камере заключения. Больше, чем эта конура, состоящая из стен, кровати, унитаза и капающего крана, его беспокоила последняя фраза, брошенная киллером, перед тем как он окончательно ушел в беспамятство. Он прокручивал ее в голове снова и снова, пока доносящийся из-за дверей разговор не прервал его размышлений.
Были слышны два голоса. Первый — молодой и очень взволнованный давал четкие и быстрые ответы, иногда глотая окончания, что для Брендона очень осложняло понимание. Другой же голос, наоборот — само спокойствие. Только нотки злобы делали его грозным. Он был ровным, принося как на блюдечке отчеканенные фразы военного старой закалки.
— Он уже приходил в себя? — спросил строгий голос.
— Нет, он спит уже второй день. Наш тюремный врач говорит, что в его крови химический состав, напоминающий снотворное только намного эффективней и сильней. Что-то вроде этого используют при охоте на диких животных, когда хотят их моментально усыпить.
— И много в нем этой гадости?
— Врач говорит, что подобной дозой можно стадо слонов завалить.
— Есть какое-нибудь средство, чтобы привести его в чувства?
— Да, ему уже вкололи двойную дозу, и врач говорит если…
— Что ты заладил как попугай “врач говорит, врач говорит…”, неужели не можешь высказывать свои мысли и давать отчет, ты майор или баба подзаборная? Докладывай как следует.
— Так точно! Десять кубиков для противодействия должны поднять его, хотя медики считают, — эту фразу он сказал с особой осторожностью, — что подобного воздействия сердце может не выдержать.
— А где эта американка?
— Мы ее отправили в гостиницу, она там под присмотром, не волнуйтесь. Кстати вы просмотрели ее материалы?
— Да, и прослушал тоже. Смотри, глаз с нее не спускай, упустишь — убью. И никого к ней не пускать. Понял?
— Так точно! Но мне нужно больше людей. Корреспонденты окружили гостиницу и ломятся туда. Вы же знаете, что она помогла посадить самолет.
— Что-то слышал, — грубый голос дал понять, что хотел бы узнать побольше.
— Террорист ранил первого пилота, убил штурмана и начал палить куда попало. В общем погибло пятеро и еще семь человек были доставлены с серьезными ранениями.
— Ну, это я знаю, — холодно и резко оборвал его строгий голос, давая понять, чтобы тот переходил к интересующему вопросу.
— Вы видели на видео, которая сняла мисс Шейла, что террорист пустив снотворный газ, усыпил всех. Всех, кроме нее. Она утверждает, что ее отец был летчиком, а сейчас владелец авиакомпании, и она знает разные самолетные хитрости… Так вот, одна из хитростей помогла ей достать кислородную маску и переждать, пока газ развеется. Когда она поняла, что из всех в сознании только раненный первый пилот, она кинулась к нему и, заняв место второго пилота, помогла посадить самолет. Так что, она теперь настоящий герой. Вы же знаете, что у них правое шасси отказало.
— Ладно, возьми сколько нужно людей и карауль, чтобы ни одна муха не пролетела. Это дело не должно быть предано огласке, до тех пор пока все не будет улажено. А теперь открой мне дверь.
Зазвенели ключи и заскрипел замок в бронированных дверях. Брендон кинулся на свое “лежбище”, имитируя сонного человека. Скорее всего, это у него получилось не очень хорошо, так как обладатель строгого голоса сразу же обратился к нему на английском.
— Я вижу, вы уже отошли от лекарства.
Брендон приоткрыл глаза, все еще пытаясь играть роль невинно спящего.
— А где я? — спросил он по-русски.
— Вы в военной тюрьме, я, конечно, могу сказать точные координаты, но это вряд ли поможет вам сориентироваться. Да и потом, вы можете говорить на английском, я прекрасно вас понимаю.
Обладатель строгого голоса, выглядел не менее строго. Высокий и плечистый дядина, лет сорока с лишним, который вполне бы мог участвовать в боях гладиаторов. Один его вид наводил страх и вызывал желание безропотно подчиняться, чтобы не угодить под кулак размером не меньше кузнечного молота. Под темно-синим кашемировым пальто виднелась форма, непохожая ни на военную, ни на милицейскую. Словно литой постамент, он стоял над журналистом, держа в руках толстую папку.
Громила присел на край и без того скрипящей кровати, которая из последних сил старалась не рассыпаться от веса Брендона.
— Может, вы хотите мне что-то рассказать, мистер Марш?
— Можно просто Брендон. Я хотел бы спросить, почему я здесь?
— Вас обвиняют в терроризме, — холодно ответил военный.
— Вы думаете, это я убил этих людей в самолете?
— Да я так думал, — сделал он паузу, акцентируя свою позицию. — И так до сих пор думают более сотни пассажиров, которые единогласно указывают на вас, и именно ваш автопортрет нарисован по описанию свидетелей.
— Вы, наверное, не поверите, но это был не я.
— Почему не поверю? Я быть может, не поверил бы и собственной жене, если бы она рассказала мне, что вы не виновны, но своим глазам и ушам я верю.
— ???
— Вас спасла ваша подруга. Она, почуяв неладное, как настоящий журналист, первое, что сделала — включила видеокамеру. После первого десятка просмотров, я все же не мог понять одной детали. Там четко видно, как вы надеваете парашют и выпрыгиваете за борт самолета, а мы вас находим мирно спящим на задних местах. Может быть, вы мне подскажете, кто он? Тот, кто бросил гранату с сонным газом, имитируя несчастный случай, и делая вид будто он заснул вместе со всеми, переводя стрелки на вас. Тот, кто с легкостью пронес оружие в салон самолета и тот, кто может принимать обличие других людей.
— Я не знаю, — ответ Брендона не внушал доверия.
— Хорошо, поступим по другому. Я хочу, чтобы вы поняли, что я не враг, а друг. Конечно, если вы не хотите сотрудничать, мне придется вас задержать здесь, и мы потеряем отличную возможность схватить международного преступника.
— Подождите, вы хотите меня задержать, а на каком основании, вы ведь видели кассету и знаете, что я не виновен, когда эту кассету увидит суд…
— Давайте не будем спорить. Вы думаете, что ваша подруга успела сделать дубликат? Я скажу, что ничего не знаю. А свидетелей против вас намного больше, да и потом, даже одного этого фото достаточно для того, чтобы вас приговорить к расстрелу за шпионаж.
Человек-громила открыл папку и Брендон понял, что он по уши в …
Отчетливый снимок, где хорошо видно, как они с Шейлой входят в двери морга военной базы. На следующем, он делает инъекцию клону. И так около десятка в самых разных видах и ракурсах.
— Я не пойму, если вы знаете, что я виновен, почему вы пришли договариваться со мной?
— Дело в том, что я осиротел в пять лет. Моя старшая сестра, которой тогда было шестнадцать, не позволила, чтобы меня забрали в приют. Она воспитала меня и была мне как мать. Она даже не выходила замуж, пока я не закончил школу. После, она все-таки нашла отличного мужа, который стал отцом ее единственного позднего ребенка. Мой племянник был отличным парнем, и сестра доверила его в мои руки.
Он мог бы стать хорошим военным, но эта тварь, способная менять лица, превратила его в зомби. Его убили свои же, на выходе из аэропорта. Он стал первой жертвой и самой дорогой для меня. Я не смог его сберечь. Я подвел свою сестру, которая никогда не подводила меня, и теперь я хочу только одного — достать этого ублюдка, и я это сделаю, с твоей помощью или без нее.
Если ты поможешь мне, я забуду обо всем этом дерьме, — он был зол не на шутку и потряс перед носом Брендона папкой со всеми уликами. — Мало того, в нашем распоряжении будут лучшие профессионалы, которых я только смог найти, техника, оружие, в общем — все, что только нужно.
— Хорошо, — медленно выдавил из себя Брендон, соглашаясь на эти условия, просчитывая в уме все плюсы и минусы. — Я понимаю, у меня нет другого выхода… Хорошо, у вас есть что-нибудь на него.
— А то как же! Наши спецслужбы тоже имеют свои каналы получения информации. Знаете, мы давно поняли, что лучше прикидываться слабыми дураками, которых обычно никто не трогает. А гордиться, и после этого бояться нападений — не для нашей страны.
— Ну и???
— Мы знаем, что существует организация наемников, оснащенная по последнему слову техники, изготовленной с помощью науки, которая будет доступна широким массам, может только через полвека. Один из них попался на таможне позавчера, — и агент показал фотографии с той самой записи, что хранилась у Брендона на жестком диске ноутбука. — Этот человек имел документы на имя Сергея Гарова …
— Именно так он мне и представился, — Брендон понял, где он слышал эту фамилию. Это было ужасно непрофессионально с его стороны — забыть фамилию преступника. Ведь он тот фрагмент буквально заездил, просматривая десятки раз.
— Рисковый парень, не сменив фамилию, он пошел на таможенный контроль.
— Фамилия у него та же, но лицо совсем другое, — заметил Марш.
— Это-то меня и ставит в самый большой тупик, неужели так легко замаскироваться под кого угодно. Я знаю, что вы что-то поняли, так как ваш визит на военную базу принес плоды. Мутация трупа, как мы считали мертвого террориста, не поддается никаким объяснениям.
— Это нанотехнология, комплекс биологических клеток, способных перестраиваться от электронного импульса несущего информацию.
— Хорошо, как вы думаете, насколько реально поймать такого человека? — собеседник переваривал последнюю фразу, оказавшуюся слишком заумной даже для него. — И попутный вопрос, все ли наемники обладают такими свойствами?
— Каждый агент МАКС имеет свои особенные способности. Но, скорее всего, есть то, чем пользуются все без исключения — это химические препараты, с одним из которых мне довелось познакомиться, — Брендон потер в том месте, где киллер воткнул шприц.
— Я знаю, что агент по имени Тень пользуется огромной популярностью, особенно у Интерпола.
— Вы думаете это Тень? — Брендон оживился, значит даже здесь слыхали о его враге.
— Так нам сообщили из зарубежных источников.
— Я сам так думал… до вчерашнего дня, дело в том…, — Брендон помедлил, размышляя стоит ли говорить об этом, но все же решился, — этот агент по всем характеристикам напоминает мне агента Мирроу — Зеркало. И потом, он считает, что Тень — это я.
— Как это? — агент безопасности пытался просчитать такой поворот.
— Да вот так. Он знает, что Тень идет по следу, и я оказался удачной кандидатурой. Ведь уже почти десяток лет охочусь за ними, но прихожу всегда поздно. Я не знаю, как это вышло, но Тень охотится за Гаровым — Зеркалом.
— Получается, у нас в стране сейчас не один, а целых два террориста?
— Получается так, и я даже догадываюсь, где они встретятся.
— Где? — агент был словно ребенок, заинтригованный знаниями случайного заключенного.
— Вам знаком Новак Виталий Андреевич?
— Конечно! Он один из самых известных и влиятельных людей этой области.
— Так вот, он следующая жертва, но не спрашивайте меня, откуда я это знаю, просто доверьтесь. Оба агента знают его. Скорее всего, Гаров идет за Новаком, а Тень охотится на Гарова. Для Тени это так называемая “охота на живца”.
Агент поменялся в лице и вместо злобы, придававшей ему строгий вид, появились нотки переживания и опаски.
— Вы знаете, тогда Новак уже мертв, а если и жив, то ходить по земле ему осталось недолго.
— Я о том же, мы должны установить охрану и поймать “сладкую парочку” в ловушку.
— Слишком поздно, в П***ске сегодня Рождественский праздник, который проводит церковь “Новая жизнь”. Новак — пастор и главное руководящее лицо многих организаций, принадлежащих церкви. У него море врагов, хотя он не имеет ни малейшего желания враждовать. Его святость и бескорыстность — зависть для многих. На празднике будут тысячи людей, а устроитель будет выступать одним из первых. Открытая площадь, окруженная многоэтажками, толпы людей и ночь — это лучшая ситуация для киллера. Ловить их там — все равно, что искать иголку в стоге сена, тем более, если учесть, что одна из иголок может спокойно принимать вид любой соломинки.
Брендон слушал и понимал, что ситуация похожа на выступление Гредисона пару дней назад. Сотни охранников оказались бессильными против одного наемника. Но все же он хотел попробовать спасти жизнь этого человека, который, наверное, даже и не подозревает, что его ожидает. Ведь это не мафиози. И если даже агент безопасности считает, что этот человек свят, то нужно не думать, а пытаться защитить пастора или обезвредить врагов.
— Когда начало? Мы успеем добраться?
Агент посмотрел на часы и, направляясь к дверям, подсчитывал время.
— Идемте, мы в лучшем случае опоздаем минут на пять. Хотя в нашей стране никогда не начинают вовремя.
Они быстрым шагом шли по темным холодным коридорам, в стенах которого были вмурованы огромные бронированные двери, такие же, как и в камере Брендона. Впереди показался тот самый торопыга, чей голос он слышал за дверями.
— Приготовь нам вертолет и поднимай всех по тревоге. Срочно усилить охрану в П***ске!
— Да, полковник! Будут еще распоряжения?
— Дозвонись к нашим — пусть удержат Новака от выхода на сцену. Без бронежилета его не оставлять. И потом, если кто-нибудь что-то узнает из прессы или поднимется шумиха, будешь работать дворником в городском парке до конца своих дней. Понял?
— Так точно! Еще что-нибудь?
— Да, — подал голос Брендон, — необходимо, чтобы Шейла взяла мою аппаратуру и привезла мне ее как можно скорей. И еще мне нужно снайперское ружье, стреляющее дротиками, — Брендон не давал вставить и слова обалдевшему торопыге. — А еще прошу доставить много спирта, пенициллин, ртуть и хорошую тару, где я смог бы это все смешать.
Полковник только кивнул в подтверждение к выполнению.
* * *
Рев колонок мог разбудить и мертвого. Огромная площадь насколько охватывал взгляд, была заполнена публикой. Здесь было тысяч тридцать шумных и всюду снующих людей. Балконы многоэтажек, выходивших на площадь, надрывались от тяжести счастливых хозяев и их гостей. Чем выше твой этаж, тем больше шансов лучше разглядеть праздник.
По периметру были расставлены войска милиции, ОМОНа, просто военных и крепкой группы порядка. Кроме усиленной охраны, вокруг площади располагались цветные шатры. В одних продавались книги христианских авторов и прочая духовная литература, в других, оснащенных маленькими динамиками, нарасхват шли диски христианской музыки и записи проповедей известных евангелистов. Третьи же продавали хот-доги, горячие гамбургеры и, незаменимые в зимний вечер, горячие напитки. Чайники не успевали вскипать, а укутанные в пуховые платки продавщицы открывать новые коробки с чаем и кофе. Другие палатки были только для того, чтобы развлечь народ до начала представления. В тир стояла очередь, которая уходила вглубь толпы и там же терялась. Вокруг аттракциона “Проверь свою силу” скопилось не меньшее количество людей. Рукоятка молота, который то и дело с размаху ударялся о наковальню, сообщая результат усилий, побывала в стольких руках, что почти стерлась.
Весь этот галдеж можно было слышать за десятки километров отсюда. Гулянье было на широкую ногу. Все предвкушали начало, которое витало в морозном воздухе вместе с ароматами жареных сосисок и запахом крепкого кофе.
— Если ты не против, я хотела бы разместить кое-какую аппаратуру перед сценой, — начала Эрвин, как только появилась в дверях примерочной, где Виталию Андреевичу стилистка делала укладку волос. — Я хочу сделать фотографии для журнала и вообще для себя, а твои держиморды меня не пропускают.
— Ирина, что за вопросы, конечно не против, — он достал мобильный и набрал номер Олега. — Олежка, встреть Ирину у входа на сцену, наши ребята ее не пропускают. И дай ей кого-нибудь в помощь, у нее тут целый чемодан фотоприколов, не хватало, чтобы она надорвалась… Ну, все… Спасибо.
Он убрал мобильный и снова сел смирно, так как стилист немного нервничала.
— Все, Адвокат тебя встретит.
— Я смотрю, ты известной шишкой стал, — Эрвин довольно улыбнулась, — я даже в белом доме столько прессы не видела.
— Там действительно много людей?
— Не пройти, я полчаса сюда со своими, как ты говоришь “фотоприколами”, проталкивалась.
— Так ты будешь на сцене?
— Нет, установлю все, а сама засяду где-нибудь. Вся аппаратура у меня цифровая и на радиоуправлении, так что мне будет спокойней делать снимки даже отсюда. Ну ладно, до встречи, суперзвезда, желаю тебе удачи, — она поцеловала его по-дружески в щеку и скрылась со своим огромным чемоданом.
Стилист выразила негодование и принялась очищать щеку от оставленного следа розовой помады, которая сладко пахла ванилью.
Вертолеты, похожие на стаю обезумевших стрекоз, рассекали небо. Их было несколько десятков, почти одновременно поднятых невидимой силой с военной базы. Лучшие из лучших были готовы к тому, чтобы работать быстро, не зная страха, и не верить своим глазам.
— Сколько у меня времени? — спросил Брендон, смешивая доставленные ингредиенты в колбе из сплава металлов.
— Столько, сколько нужно, — ответил полковник, который летел в одном вертолете с ним.
— Мне нужно знать приблизительное время, сколько нам лететь.
— Раз так, то минут десять. Да, я не хотел вас отвлекать, но мои люди сказали, что Шейла Квест уже там. Наши люди выделили ей и вашему видеооборудованию отличное место, — уточнил агент.
— Отлично, будем надеяться, оно нас не подведет.
— Вы считаете, что ваша техника настолько хороша?
— Полковник, вы даже себе представить не можете насколько, — самодовольно улыбнулся Брендон и погрузился в работу над гремучей смесью.
Олег Евгеньевич чувствовал себя ужасно уставшим, хотя еще ничего не началось.
Казалось, что все под контролем. Он десяток раз проверил расположение охраны, два десятка раз освещение, электрику и обслуживающий ее персонал, который не внушал ему доверия. Три десятка раз он проверил артистов и около сотни раз работу аппаратуры и звукооператоров.
Он мчался к Новаку, когда краем глаза заметил движение военных машин, караваном приближающихся к площади. Никто их не замечал, и никто не обращал внимания, так как все ждали, что через пять минут начнется нечто грандиозное. И никто кроме Адвоката не стал задаваться вопросом, кто эти люди и зачем явились. Конечно же, лишняя охрана не помешает, но зачем так много.
Солдаты гроздьями высыпались из грузовиков и, словно пойманные врасплох внезапным светом тараканы, разбегались по своим местам, теряясь из виду.
С усилием он повернул голову в направлении пути следования, и перед ним вырос, совсем незнакомый мужчина с каменным лицом и холодным голосом.
— Служба безопасности, — представился он. — Экстренная ситуация, мне срочно нужно увидеть Новака Виталия Андреевича.
Говорить было нечего, так как документ, подтверждающий личность агента был перед глазами, и оставалось только подчиняться, а то кто знает, что он собирается делать с пистолетом, на рукоятке которого, лежала его рука.
— Нет, нет и еще раз нет! — протестовал Новак. — Я не могу поднимать панику среди людей. Они настроены на праздник, а не на военные игры.
— Как же вы не понимаете, это в первую очередь касается вашей жизни. Я не прошу многого, только дождитесь приезда полковника, он будет с минуты на минуту, — пытался объяснить агент.
— О моей жизни думает Господь, а я думаю о жизнях тех, кого Он мне поручил. Сегодня ночь перед Рождеством. И здесь нет места для насилия. Я верю, что Бог позаботится обо мне. Если хотите, то делайте свою работу, я не глупец, чтобы отказываться от охраны. Но через две минуты я выйду на сцену, и мы начнем праздник.
— Наивный вы человек, праздник может начаться с вашей смерти на глазах тысяч людей, которые любят вас и доверяют вам. Как вы думаете, им это больше понравится?
— Хорошо, допустим, вы убедили, что на меня открыта охота. Но что в таком случае может сделать ваш полковник, чего не может сделать Бог?
— Да хоть на мгновенье откиньте вы вашего Бога в сторону и посмотрите трезво на ситуацию.
— Знаете что, — Новак выхватил принесенный агентом бронежилет и твердо закончил, — Бог никогда не откидывал меня в сторону, да и вас тоже, хотя может вы этого не знаете. Жилет я одену только для того, чтобы вы от меня отстали. Хотя я скажу вам так, если Бог не сохранит, то никакой жилет не поможет.
И Новак скрылся за дверями примерочной, чтобы одеть под пиджак столь ненужный, по его мнению, предмет. Он доверял Тому, кто не раз спасал его жизнь, и этот день не должен стать исключением.
Скуратов, как ребенок радовался ярмарке. Это для него было чем-то удивительным. Последние большие гуляния он видел во время первомайских праздников, куда их водили всем детским домом. Но с этим у него связаны не очень приятные воспоминания. Как правило, стройные колонны людей с транспарантами и шарами напивались к вечеру и горлопанили, пугая соседских кошек.
Здесь же все по-другому. Ни от кого не веяло спиртным, никто не поднимал бучу, устраивая массовое побоище. Не было и хулиганов, воровавших с прилавков магазинчиков, хотя продавцы были бы даже рады, если бы какой-то мелкий воришка стащил что-нибудь. На прилавках была духовная литература, а заинтригованный своей добычей вор обязательно прочитал бы свою находку, что привело бы его к выбору другого пути. Показать человеку свет несравненно лучше, чем получить деньги.
Они гуляли втроем в этой толпе: он, Светлана и Карла. Темнокожая нянька не отставала от них ни на шаг. Оказалось, что она интересный собеседник и веселый человек, которому достаточно даже маленького намека, чтобы понять, о чем идет речь. Интересней всего было смотреть, как охваченная азартом она стреляла в тире по пролетающим уткам и не уступила ружья другим, пока с двадцатой попытки все-таки не попала в каждую из мишеней.
— Если вы не против, я оставлю вас на минутку, — сказала Малышка, увидев табличку с треугольной леди, означающей дамскую комнату.
Карла кивнула головой, давая свое согласие, и продолжила рассказ о том, как они охотились в детстве на маленьких капуцинов, что было куда веселей, чем примитивный тир.
Скуратов слушал, а сам провожал глазами до самых дверей дамской комнаты молодую мисс Новак. На какое-то мгновенье ему показалось, что в толпе промелькнуло знакомое лицо. Такое бывает очень часто: кто-то как две капли воды похож на того, кого здесь быть никак не может. Потом он снова стал прислушиваться к рассказу Карлы, но взгляд опять потерялся в толпе, прочесывая бесконечную живую массу.
“Дежа вю”.
Ему показалось, что Света опять зашла в двери дамской комнаты, очень осторожно оглядываясь по сторонам, при этом ступая твердо, как настоящий солдат. Но он не придал этому значения.
А зря.
Брендон ужасался тому, что он видел. Толпы людей, словно волны огромного океана, перемещались в одном направлении. Среди этой массы вряд ли можно было бы найти искусного наемника. Он мог стать кем угодно, и быть где угодно. Немудрено, что он может даже наступить Брендону на ногу во время давки, и тот вряд ли поймет, что это киллер, которого они ищут.
Уже когда вертолет опускался на небольшую платформу, журналиста осенила идея, которая должна была прийти в его голову еще до того, как это все началось.
— Полковник, а вы могли бы разузнать по своим каналам, есть ли у этого агента свой способ убийства. Обычно они избирают специальную тактику и никогда не отходят от любимого варианта.
Брендон не успел до конца изложить своей просьбы, как полковник уже передавал ее своим подчиненным по закрытой линии мобильных переговоров. Тон полковника был настолько суров, что Брендон подумал, хорошо, что он своего рода напарник строгого вояки, а не в числе его пешек, сотнями которых он готов жертвовать ради достижения поставленной цели.
Не прошло и пяти минут, как голос перепуганного майора быстро сообщил полученные данные, выкопанные чуть ли ни с того света. Полковник выслушал и, крикнув что-то в трубку, что вряд ли было благодарностью, принялся передавать подробную информацию Брендону.
Брендон внимательно слушал насколько позволяла толпа народа, через которую они пробивались к сцене. Выкрики и возгласы даже иногда заглушали громогласную речь полковника, и журналист вежливо просил повторить.
— Он обожает свою винтовку сделанную под заказ. Но больше ему нравится опасность. Он играет со своей жертвой. Перед тем как убить, он подбирается к нему в виде одного из родственников…
— Приготовьте маячки и цепляйте на всех родственников, которых увидите, особенно на тех, кто попадется вам дважды, — Брендон набрался смелости отдать приказ следовавшему за ними отряду.
— Тех, кто попадется дважды задерживайте, но очень осторожно, мы не можем ошибиться! — добавил полковник. — И еще, с Новака глаз не спускать, сколько бы их не было всех взять под наблюдение. Этот Мирроу любит напоследок пройтись в обличии жертвы, вводя в замешательство. Цель начинает нервничать и становится еще более легкой добычей.
Если повезет, то мы сможем его перехватить еще до начала.
Светлана обняла отца перед выходом на сцену.
— Ты нервничаешь? — спросила она, поправляя пиджак через который прощупывался бронежилет.
— С чего ты решила?
— Просто ты испуганно смотришь по сторонам, твое лицо говорит о тебе больше, чем ты сам.
— Да? — Виталий улыбнулся. — И о чем оно говорит?
— О том, что ты сегодня можешь умереть и каким-то образом узнал об этом…
Каждый встречавшийся на пути отряда был промаркирован. Еле заметная человеческому глазу капсула с клейкой жидкостью прилипала к одежде звукооператоров, актеров, журналистов и охранников, вообще всех, кто был близок к сцене. Помимо этого, перед выстрелом капсулы, маленькие камеры фотографировали тех, кто становился ее обладателем.
Брендон заскочил на сцену и чуть было не сбил с ног женщину с фиолетовыми волосами. Лицо оказалось очень знакомым, даже в этих очках в толстой оправе. Мгновенье столкновения было таким недолгим, к тому же он спешил встретиться с Новаком, и поэтому решил подумать об этом чуть позже.
Он сталкивался еще со многими людьми, и почему-то все они казались ему знакомыми. Скорей всего, он во всех лицах пытался увидеть угрозу, и поэтому они были похожи на людей, которых он когда-то видел. Да и потом, во время полета сюда он пересмотрел весь архив фотографий собранный на Новака и его окружение. Так что он заочно был знаком и с Адвокатом и с дочерью Светланой, и даже с ее нянечкой Карлой. Он видел на фото всех первых помощников и заместителей, и все они были сейчас здесь. А вот в коридоре показался и сам Новак.
Его окружала охрана и помощники. Пробиться к нему сейчас было бы невозможно, но он попытался.
— Виталий Андреевич, — крикнул Брендон и сразу же привлек его внимание, — мне нужно кое-что вам сказать, вы можете уделить мне минуту?
— Молодой человек, вам нельзя здесь находиться, кто вы такой? — Адвокат готов был грудью лечь, лишь бы оградить Новака от нежданных гостей.
— Меня зовут Брендон, я журналист…
— У вас должен быть специальный пропуск, если вы хотите установить свой микрофон и камеру на сцене.
— Такой пропуск вам подойдет? — полковник, словно вырос из-под земли и протянул удостоверение.
— Так вы тот самый полковник, без которого нельзя начинать, — теперь уже встрял в беседу и сам Виталий Андреевич. — Вы можете объяснить, что это все значит.
— За вашей головой идет охота, и нанят специальный киллер. Он может замаскироваться под кого угодно. Скажите, вы видели за последние полчаса кого-нибудь из своих родных, кто вел бы себя необычным образом.
— Что вы имеете в виду?
— Другая интонация голоса, издевка, намеки о смерти, — Брендон мог бы продолжать бесконечно.
— Если и так, это что-то означает?
— Скорей всего тот, кого вы видели не является вашим близким. Вы должны сказать кто это, и мы постараемся перехватить преступника до того, как кто-нибудь пострадает.
Новак задумался, он не мог допустить, чтобы из-за ошибки военных, а они зачастую ошибаются, пострадала Света.
— Ну??? — Брендон не понимал, почему человек даже перед лицом угрозы не хочет выдать преступника. Он ведь не знал, что Новак ценит свою жизнь намного меньше, чем жизнь дочери.
Новак был натянут, как стальная нить. Что-то кроме этого беспокоило его — мобильный, поставленный на виброзвонок, содрагался в кармане. Он не хотел поднимать трубку, но кто-то был очень настойчив. Пастор взглянул на номер, высветившийся на экране. На его лице отразилось удивление.
— Я не могу вам сказать. Это ваша работа, вот и делайте ее, но я попрошу вас, не пугайте людей своим оружием и удостоверениями, они пришли праздновать Рождение Христа. Пусть этот праздник будет для них светлым.
Новак ответил на звонок, решительно повернулся и зашагал к выходу на сцену.
— Провались ты пропадом, упрямый осел, — выругался Брендон и переключился на Олега, — хоть вы, если вам на самом деле ценна жизнь вашего пастора, скажите мне, кто был у него перед выходом на сцену за последние полчаса? Я клянусь вам, ни у кого из его родных и волос с головы не упадет. Мы только будем наблюдать, в крайнем случае задержим, чтобы защитить, а не убить.
— Вы обещаете? — Олег колебался.
— Даже больше, я клянусь своей жизнью, — Брендон не находил более подходящего и весомого аргумента.
— Много кто прошел, но из близких: был я, Ирина — наш друг детства, потом его дочь Светлана, еще Скуратов, это юрист из Петербурга, очень странный тип…
Его речь прервалась криком Карлы, которая пыталась докричаться из толпы.
— Олежка, помоги! Я не могу Светочку найти.
— Теперь понятно, почему Новак, отказался говорить. — Полковник незамедлительно отдал приказ, из “маркированных” стали искать Светлану или того, кто мог бы обладать ее лицом.
Впервые Новак видел, чтобы на экране вместо цифр номера и имени звонившего было написано: “Срочно, ответь на звонок”.
Автоматический голос диктовал ему какие-то правила, предупреждая, что отклонение от них, может привести не только к его гибели, но и к смерти близких ему людей. Другого выхода не было, оставалось только подчиниться.
Заиграла торжественная музыка, запестрили огни в небе, и восторженный крик толпы оглушил округу. Виталий взял в руки микрофон, и усиленная сотнями динамиков, зазвучала его поздравительная речь.
Это было начало рокового события.
* * *
Киранез поднял глаза и увидел, что он опоздал.
— Станислав, давай назад! Забирай всех и веди на остров.
Жрец не успел ступить на землю другого берега, как тут же попятился назад, на остров Арбахана, окруженного теперь не только рвом, но и огромной армией — светлой и яркой, как июльский полдень. Из-за яркого света, слепившего глаза, трудно было увидеть, кто именно там и сколько их. Были видны только могучие очертания атлетических тел, держащих в крепких руках клинки, похожие на языки святого огня. Лица светлее солнца и огромные белые крылья, которые шорохом перьев наполняли лес величественным шумом небес.
Воинство ангелов видели только Арбахан и Киранез.
— Пошли прочь, твари! — заорал Арбахан.
Могучая армия сжимала кольцо, приближаясь к пропасти, отделяющей его от острова, пропитанного жертвенной кровью.
— Это моя земля! Беззаконные уроды! Или вы не видите крови, пролитой в мою славу, — но ангелы, словно не слышали его. — Если вы не остановитесь, я убью здесь всех.
— Мы здесь не для войны, — послышался голос отовсюду, словно они говорили одновременно с одной и той же интонацией, — вам принадлежит ваше, но не смейте трогать Божьего…
Виталий и его друзья не могли понять, что означают странные крики Сани в небеса на хрипящем и грубом, словно ругательства, языке. Он не мог понять, что же так испугало и обозлило лысого агента, который был здесь с двумя подручными. Если бы Виталий только видел то, что видят они, он бы сильно ободрился.
Но он чувствовал страх за свою жизнь и жизнь друзей, а когда, обернувшись, увидел, что из второй “Волги” выводят его родителей, совсем поник. Ему было просто интересно, будет ли еще когда-нибудь в его жизни такое же, как сейчас чувство неминуемой смерти. Или же он переживает все это в последний раз. Он мысленно молился о защите, и молитва придавала сил.
— Если ты не прекратишь, будет только хуже, — сказал лысый агент.
— Что не прекращу? — Виталик не понял, что он сделал не так.
— Ты знаешь, о чем я говорю! Не прикидывайся! Прекрати свои “зазывалки”, их уже тут и так больше чем достаточно.
Виталик совершенно не понимал о чем речь так же, как и ребята, находящиеся рядом с ним. И Киранез понял это. Он также понял, что еще может выйти из этой ситуации победителем, и взять то, что ему нужно, ведь его жертва смотрела на происходящие события другими глазами.
— Скажи мне, ты хочешь жить? — начал жрец.
Виталик думал, что это глупый вопрос, и только дурак мог ответить “нет”, хотя и дураки бояться расстаться с жизнью.
— Отвечай!
— Да, — выдавил Виталий.
— А хочешь, чтобы твои родители остались в живых?
— Да, — ответил мальчик, стараясь не злить агента.
— Вот и хорошо, тогда мы с тобой договоримся. Я не трону тебя и твоих близких, а ты взамен отдашь мне книгу, которая находится у тебя на сохранении.
Виталик сразу вспомнил письмо, написанное его родителями. Письмо с инструкциями и правилами, что он должен делать и о чем молчать.
“Дорогой сын,
Если это письмо попало в твои руки, значит Господь услышал наши молитвы и сохранил его от чужих глаз. Этим письмом мы ставим под угрозу свои жизни и жизни наших друзей, жизнь твою и того, кто взялся передать тебе эту бандероль. Пожалуйста, запомни все написанное в этом послании, а после сожги его, если мы не вернемся.
Первым делом, спрячь книгу, которую тебе принесли вместе с письмом. Не пытайся ее читать, просто убери подальше от глаз, чтобы соблазн не одолел тебя. Заклинаю тебя именем Бога, не рассказывай о ней никому. Даже нам.
Я постараюсь вкратце рассказать, что произошло с нами, и может тогда, ты сможешь понять всю серьезность этого дела.
Советские ученые обнаружили в Араратских горах обледеневший обломок обработанного дерева, размером примерно со школьный коридор. Более 100 квадратных метров были покрыты письменами и картами. Символы, имевшие что-то общее со всеми существующими языками, и древность материала, которая была примерно такой же, что и руины первых поселений, найденных при Тавриде, свидетельствовали, что обломок, скорее всего, является частью великого Ноева ковчега.
На картах, сохранившихся на обломке, были четко видны координаты и четыре большие реки, берущие начало в одном месте под названием Парадиз или же Рай. Место, откуда вышло все живое. Место, где росли два чудесных дерева. Плоды одного давали знание ко всем тайнам мира. Человек наделялся мудростью подобно Богу, принимая решения неподвластные обычной логике. И оно-то и было запретным. Но более запретным стало другое — Дерево жизни, дающее вечность каждому вкусившему от его плода. Ни смерть, ни болезнь, ни холод, ни зной, ничего не могло повредить человеку вкусившему от дерева вечности.
Таким образом, желание создать самую непобедимую армию побудило собрать тайный совет ученых разных профилей и направленности, в числе которых оказались и мы с папой. И вот, четырнадцать человек во главе с Ивановым (работником спецслужбы) были выбраны и отправлены на восток. Найти то, что было тщательно охраняемо на протяжении веков…
Долгое время мы бесплодно блуждали по пустыне, изнуряемые жаждой и зноем, и только спустя пару недель пребывания вдали от цивилизации, мы нашли дорогу через долину миражей, которая привела нас в сказочный мир, похожий на сон…
В этом нам помогла злосчастная книга, которой поначалу мы не придали никакого значения. Старая Библия посреди пустыни казалась нам больше обузой, чем ценной находкой, но наш языковед наткнулась на записи, хранившиеся в ней, которые были настоящим кладом, но не для нас… Библия-дневник, с помощью которой мы прокладывали путь по вечным ориентирам, привела нас к тому месту, где мы и разбудили Сипталеха — жестокого духа-мстителя.
Зловещий мир прятался под маской утопии. “Мир за горизонтом” (так мы назвали эту землю) был наполнен существами, о которых многие даже и подумать не могли. Все было как во сне: горные племена, которые не отличались дружелюбием, змееподобные птицы, снующие по ночам, опасная флора, пропитанная яркими красками и ядом — это потрясло нас. Полноводные реки, по краям которых росли деревья величиной в бесконечность, были наполнены рыбой и хищными животными. Одно из них напало на нас во время ночлега. Существо, охарактеризованное нашим профессором теологии, как левиафан, чуть не погубило всю нашу экспедицию…
Но страшней всего был владыка этого мира, потревоженный нашим вторжением.
Зря мы пытались от него убежать. Мы уверены, что он и сейчас идет по нашему следу…
Марию-Терезу, данную нам Богом для охраны, в страну не впустили и поэтому защитить нас больше некому.
Иванов погиб в пустыне, и правительство нам не простит этого. Они решат, что мы предали их и убили нашего надсмотрщика. Нам пришлось просить защиты за границей…
Скуратов, только что предупредил нас, что ему придется стереть все наши воспоминания, но он вернет их, как только все мы будем за пределами Советского союза.
Не верь никому. Молись постоянно, так как только молитва может скрыть тебя от глаз Киранеза (так звали Сипталеха изначально) — древнего колдуна, чей бессмертный дух охраняет темную долину, ведущую в рай. Он беспощаден и коварен. Он жрец Фараона, погибший в погоне за евреями в водах Чермного моря. Странным колдовством вернувшийся к жизни, он мстит каждому, кто заходит на его земли в попытке найти вечную жизнь. Разбудило его чтение дневника, поэтому я еще раз тебя прошу, ни при каких обстоятельствах, не открывай этой книги.
Скоро увидимся. Если мы сами тебя не спросим об этом письме, не говори нам ничего, доверься нам, и тогда возможно нам удастся остаться в живых”.
Виталик не знал, что делать. Он пытался найти помощь во взглядах непонимающих родителей, перепуганных друзей, озадаченных агентов и даже в туманном взгляде темнокожей девушки, которую цепко держал за руку Саня.
— Ну, так что, Виталий, ты отдашь мне книгу?
— Как я могу знать, что ты нас отпустишь…
— А как я могу тебе это обещать, если ты мне не веришь. У тебя нет другого выхода, как только отдать книгу мне, — жрец подошел ближе, чтобы посмотреть в глаза человечишке, который даже на волоске от смерти готов сражаться. Недаром значит, Бог им так дорожит, что направил сюда столь великое войско ангелов.
— Я отдам тебе книгу, но сначала…
— Ты собираешься ставить мне условия! — заорал жрец, оскорбленный подобной наглостью.
— Давай его пришьем и дело с концом! — поддакивал Арбахан. — У меня здесь тоже немалое войско, мы этих пернатых вмиг выпотрошим.
— Не дразни ангелов! Побереги своих драконов до лучших времен, — проревел Киранез и, сменив тон, снова обратился к Виталику. — Давай так, я разрешу твоим родителям стать на середине моста, и если отдашь мне книгу, ты вместе с ними пойдешь куда захочешь.
— А если нет? — Виталик не знал, как у него даже вырвался такой вопрос, но это поднимало его авторитет в глазах демонов.
— А если нет, тогда мои люди с одного выстрела уложат их или крылатые монстры Арбахана, с которыми ты еще не знаком, найдут тебя где угодно. Везде, в каждом городе и в каждом селе есть люди, которые невидимыми духовными нитями связаны со мной. Бабки-шептухи, от которых сторонятся люди, видят всех и знают все, — жрец применял запугивающую тактику, которую старался преподнести как могущество власти. — Даже секретные службы сотрудничают с темной стороной невидимого мира. Вся ваша страна обязана нам, тем, что имеет. Поэтому найти жалкого святошу мне будет так же просто, как и твоих родителей, которые дольше всех смогли удержаться от вездесущих глаз драконов.
Виталий был удивлен услышанному. Многое встало на свои места, и непонятные до этого вещи получили объяснение в последней реплике. Все в его видимом мире связано с невидимым, в котором правили свет и тьма. Люди сами делают выбор кому служить, и сами выбирают свою сторону. Советский Союз, отказавшись от сил света, прибегнул к атеизму, хотя на самом деле оккультизм пропитал все сферы жизни.
Он понял, что если все так реально, то теперь ясно, почему жрец приказал бежать обратно на остров. Это значит, что елей подействовал, а он увидел небесное войско, пришедшее на помощь. Может, если бы Виталик знал о реально существующем воинстве ангелов, то вел бы себя совсем иначе.
“Блаженны не видевшие, но уверовавшие”, — всплыло в его памяти и он стал вести себя так, будто видит защиту стоящую за своей спиной.
— Христиане не заключают сделок с демонами! — твердо ответил Виталий.
Жрец расхохотался, все больше удивляясь столь неожиданному противнику в лице этого ничего непредставляющего из себя мальчишки. Но за тысячелетия он уже научился понимать, что внешность может быть обманчива.
— Мальчишка, ты даже не знаешь, какие сделки были заключены с такими, как ты. Не имея веры для получения чуда от Бога, многие взывают к глубинам ада, мгновенно получая желаемое. Многие, стремясь к славе, отдали свои души, для того чтобы их имена помнили потомки. Даже небеса заключают сделки с нами, Вселюбящий не может наказывать согрешающих детей, Он только забирает Свою руку, и тогда уже мы получив возможность действовать, творим то, что хотим. Как правило это возвращает их через покаяние в объятья Отца. Это очень выгодно! Ведь есть возможность закрутить человека так, что он и не вспомнит о покаянии, а может и вспомнит, когда петля уже примет его в свое смертельное объятье, но будет слишком поздно…
Вся эта долгая жизнь от сотворения и до последнего вздоха земли — постоянное соперничество добра со злом. Ты не первый и, я точно знаю, не последний. Я не прошу тебя продавать душу. Наоборот, я отдаю тебе души твоих друзей взамен на простую книгу, которая тебе не принадлежит.
— Хорошо, я отдам тебе книгу, но не раньше, чем увижу друзей и родителей на другом берегу.
— Не соглашайся! — заорал Арбахан. — Ты обещал отдать их мне.
— С тебя хватит и девы цвета тьмы. А с ними я сам буду разбираться, — хладнокровно ответил Киранез.
— Откуда ты знаешь, что он не обманет тебя? Как только они достигнут другого берега, то их без боя уже не отнять, ты же сам не хотел начинать битву.
— Я просто сказал, чтобы ты придержал драконов до нужного момента. И потом я знаю, когда люди лгут! От них исходит приятный гниющий запах греха, от него я такового не чувствую.
Жрец еще раз посмотрел на Виталика, будто убеждаясь в том, что делает правильный выбор, отпуская заложников, и подал знак Станиславу и прихвостням Арбахана.
Ступая осторожно шаг за шагом по гигантскому дубу, сами того не понимая, родители Виталика и Ирина с Олегом оказались под защитой тысячной армии невидимых существ…
Увидев, что заложники скрылись в сияющей белизне небесных духов, жрец стал требовать своего.
— Доволен? А теперь давай сюда книгу!
— Хорошо, — Виталик боялся, что следующая фраза может разозлить демона, и поэтому произнес ее как можно осторожней, с опаской посматривая вслед ушедшим заложникам, — она в моем школьном рюкзаке, а его я оставил на том берегу, когда нам пришлось спускаться в этот ров.
— Я же тебе говорил! — негодовал Арбахан.
— Ты решил меня обмануть? — жрец менялся на глазах, злоба исказила его лицо, а глаза засветились ярким огнем презрения и ненависти.
— Я же сказал, что отдам тебе книгу, значит отдам, только мне нужно сходить за ней.
— Этому не бывать! — гнев распирал его грудь, ноздри и череп, из которого медленно выползали, заворачиваясь дугой два рога. — Никто еще не смог обмануть Сипталеха. Ты встретишься с моей яростью, которая страшнее ада.
Одежда жреца разлеталась в клочья и перед Виталием уже стояло человекоподобное существо, с огромными рогами на голове, мерзкой зеленой чешуйчатой кожей, как у ящерицы и змеиной мордой, из пасти которой, в три ряда торчали кривые клыки. Он рос на глазах. Все труднее было различать в этом существе прежнего агента. Трехметровое чудовище с длиной шеей и когтистыми лапами смотрело на него испепеляющим взглядом…
Но чем страшнее становился враг, тем ясней Виталий стал замечать какой-то свет вокруг острова Арбахана. Набирающая силу тьма не могла поглотить света, исходящего, как казалось, отовсюду. Что-то начало меняться… и вот, он словно прозрел…
Войско ангелов, которое ждало одного неверного шага со стороны демона, чтобы кинуться в бой, открылось глазам Виталия.
— Ты сам не знаешь, что украл, — шипел уже не “знающий тайное”, а мститель — Сипталех.
— Я обещаю, если ты разрешишь мне сходить на тот берег, я верну тебе книгу, она нам ни к чему. С тех пор как она попала к нам, у нас только одни проблемы.
— Как я могу знать, что ты не сбежишь от меня? — слова словно рокотали в его горле, проскальзывая меж клыков вместе с язычками пламени.
Но Краснов уже слышал, как шелестят блистающие одежды, как рассекают воздух огромные белые крылья, как звенят мечи вытаскиваемые из ножен, и как затаилось дыхание перед боем у небесной армии, пришедшей на помощь.
Весь страх прошел. Чувствуя себя под защитой даже на этом берегу, он понимал, что Бог дорожит его жизнью, и каким бы страшным не становился жрец — Виталика больше не запугать.
— Ты сам говорил, что твоих людей по миру много, ты сам рассказывал о власти, которая у тебя есть. Что тебе мешает найти меня потом, если я тебя обману?..
— Складно говоришь… — рычал демон, — если ты меня обманешь, я тебя найду, и ты сам будешь молить меня о смерти, но я тебе не подарю ее. Я знаю, как продлевать мучение на годы и десятилетия… И ты узнаешь об этом, если только я замечу подвох с твоей стороны.
— Оставь свои угрозы для других, — мужество меняло Виталия на глазах.
Хотя он был все тем же щуплым, ничтожным и грязным мальчишкой на фоне свирепого, извергающего пламя монстра, внутри он держался подобно витязю из русских былин, который только и ждет, чтобы потягаться силами с нечистью.
— Не позволяй ему! — пытался вразумить Арбахан, — Я их знаю! Поверь мне! Ты ведь помнишь, как они поступили со мной! Прикончи его! Наших сил хватит удержать сопротивление!
Но жрец уже все решил. Он издал пронзительный звук, и с неба, словно огромная птица, спустился крылатый арабский жеребец — вечный спутник Киранеза.
— Садись на моего коня, он перенесет тебя на тот берег и вернет обратно. Если ты будешь играть не по правилам, он столкнет тебя в пропасть. И скажи своим пернатым друзьям, чтобы они не прикасались к нему.
Виталий подошел к диковинному коню — злому, как бешенный пес и дикому, как мустанг, но одного взгляда жреца хватило для того, чтобы он склонился и предоставил спину наезднику. Кожа — грубая, как гранит, волос — толстый, как проволока, глаза — как бездонная тьма. Подкованный черной сталью конь походил больше на готический памятник, а не на живое существо.
Краснов с трудом заставил себя вскарабкаться на спину скакуна. На нем не было ни седла, ни уздечки — коню не понадобиться много усилий, чтобы скинуть со своей спины такого неопытного ездока, как Виталик…
Два мощных крыла оторвали их от земли, и Виталий крепко вцепился в косматую черную гриву. Ему казалось, что жеребца раздражает его святость. Тот вел себя так, словно Виталий был огромным куском раскаленного угля, прожигавшим его могучую спину. Мальчик тоже не испытывал особенного удовольствия летя над бездной, думая, что от одного неверного движения свирепого крылатого существа, он может полететь в пропасть, только и ждавшую, кого бы проткнуть насквозь своими гнилыми зубами.
Ангелы расступались, видя приближение черного коня, давали дорогу, для того, чтобы Виталий мог забрать книгу. Светлые воины не хотели даже прикасаться к этой мерзости, которая служила Киранезу. Ведь конь был таким же исчадием ада, как и его хозяин.
Когда жеребец коснулся земли и поскакал в направлении брошенного рюкзака, Новаку стало легче дышать. Теперь и ангелов было лучше видно, хотя яркий свет слепил глаза — будто солнце служило материалом для их тел. С другой стороны от них исходили такое тепло и свет, что взгляд нельзя было отвести. Он мог встать под защиту могучей армии, оставив уродливого демона ни с чем.
Как будто прочитав его мысли конь встал на дыбы…
Виталий, конечно же, не удержался от неожиданного маневра и упал. Он услышал как, издавая протяжный визг, злился Сипталех. Конь решил покончить с предателем! Перед глазами сверкнули поднятые над головой копыта. Только мгновенье отделяло его от гибели. Парнишка замер в оцепенении, ожидая своей участи…
Но вдруг, словно луч солнца, меткая стрела сразила наповал крылатого жеребца, и крик Сипталеха стал еще омерзительнее.
Виталик не понял, что происходит вокруг.
Словно недра земли распахнули свои пределы. Взывая рокочущим языком, Арбахан, повелитель свободных драконов, взывал к глубинам.
Земля пошатнулась.
Из глубины стали появляться мерзкие, как сумрак тени. Это были огромные существа со змеиными головами и лапами ящериц. Поднимаясь к небу, они рассекали воздух перепончатыми крыльями. На их спинах сидели демоны, подобные тому, которого он изгнал из Ирины, и который, похитив Свету, улетел в окно.
Их было около сотни. Они кружились и взлетали вверх, образуя воронку, похожую на смерч.
Армия света приготовилась к обороне. Ангелы крепче сжали рукояти мечей и расправили крылья…
Небесных воинов было около тысячи, их сил должно было вполне хватить, чтобы справиться с сотней, хотя и довольно крупных драконов и их всадников…
Никто из находившихся здесь людей не мог поверить происходящему, которое странным образом стало видимым для всех. Сказка оживала…
Теперь Сипталех произнес свое проклятье, и небеса снова потемнели.
Тысячи мелких духов начали слетаться, затмевая собой лунный свет.
Это были и духи-прихвостни, с проржавевшими ятаганами, но еще довольно таки острыми, для того чтобы рубить святую плоть. Эти существа всегда обитали тысячами и были настоящей дьявольской пехотой, готовой кинуться в бой, подавляя своим количеством. Сегодня здесь собралось около семнадцати кланов, общим числом почти в двадцать тысяч.
Бесов-мучителей, прилетевших со всей области, было не меньше трех тысяч. Худые и долговязые, они походили на летучих мышей. Огромные глаза, в которых метались сверкающие зрачки, искали уязвимые места небесной армии. Они всегда отличались меткой стрельбой и отличным слухом. Их стрелы могли пролетать километры, пробивая стены, чтобы достичь цели. Наконечники, выкованные в кузницах преисподней, были раскалены докрасна.
Мелкие князья, правящие городами в этих краях, пришли по первому зову со своей свитой. Они выстраивали целые колонны из злобных тварей, жаждущих расправы…
Но самыми страшными были демоны мрака. Огромные как великаны и сильные как целое войско. Ведь они тоже были когда-то ангелами… Люцифер переманил их в свои ряды, и они навсегда потеряли покров небес, божественную святость и силу. Теперь ими руководила только месть. Уродство навсегда изменило их лица, а некогда белые перья стали темны, как воронье крыло. Эти монстры были своего рода полководцами, ведущими вечную битву со светом.
Многотысячные полки, превратившие небо в кишащее болото нечести, словно рой диких пчел, всей массой кинулись на армию света.
Началась роковая битва.
Все книги
