Когда ведущие авторы и редакторы разошлись по своим кабинетам, Став Планк настоял, чтобы Бак Уильямс отправился домой отдыхать, а потом вернулся к восьми на совещание.
- Мне было бы удобнее поработать сейчас здесь, а вечером пойти домой. - Я понимаю,- сказал редактор,- но нам предстоит большая работа, и хотелось бы, чтобы у тебя был хороший тонус.
Однако Бак настаивал на своем:
- Когда я смогу отправиться в Лондон? - Зачем тебе туда?
Бак пересказал Стиву полученную информацию о встрече американских и международных финансистов, о выходе на политическую арену нового европейского политика.
- Ох, Бак,- вздохнул редактор,- мы сейчас все об одном и том же. Ты имеешь в виду Карпатиу? Бак был ошеломлен. -Да! - Это тот человек, который произвел сильное впечатление на Розенцвейга. - Да, но ты знаешь, что мой источник... - Дорогой, ты уже немного отстал,- сказал Став.- Тут уже все ясно. Его спонсирует финансист Джонатан Стонагал. Разве я не говорил тебе, что Карпатиу будет выступать на сессии ООН? - Так он стал теперь новым послом Румынии в ООН? - спросил Бак. -Нет! - Тогда кто же он? - Президент Румынии! - Разве президентские выборы не прошли у них полтора года назад? - сказал Бак, вспомнив намек Дирка, что скоро появится новый лидер. - Там произошел большой переворот,- сказал Став,- надо бы в этом разобраться. - Разберусь. - Я не имею в виду, чтобы этим занялся ты. Я не думаю, что это такое уж значительное событие. Молодой энергичный человек, к тому же обаятельный и красноречивый. Сделал блистательную карьеру в бизнесе, сорвав большой куш, когда несколько лет назад для Румынии открылся западный рынок. Еще на прошлой неделе он был даже не в сенате, а в нижней палате. - В палате депутатов,- сказал Бак. - Откуда тебе это известно? Бак ухмыльнулся. - Розенцвейг просветил. - Минуту назад я в самом деле думал, что ты ничего не знаешь. Теперь я понимаю, почему о тебе идет злая молва. - В чем состоит мое преступление? - Ты всегда прикидываешься эдаким простачком, скромником. - Наверное, так оно есть. Но скажи, Став, почему ты не придаешь значения тому, что человек ниоткуда, подобный Карпатиу, вдруг смещает президента Румынии? - Вообще-то нельзя сказать, что это человек ниоткуда. Его бизнес опирался на финансовую поддержку Стонагала. Кроме того, Карпатиу - видный борец за разоружение, он пользуется большой популярностью среди коллег и народа. - Но разоружение - это не политика Стонагала. Может быть, Карпатиу - маскирующийся ястреб?
Планк кивнул.
- Но тогда в этом деле есть какие-то загадки. - Возможно, и так, Бак. Но что может быть важнее той проблемы, которой ты занимаешься? У тебя нет времени на такую ерунду, что кто-то там стал президентом страны, не имеющей стратегического значения. - Тут что-то есть, Стив. Мой источник в Лондоне намекал мне, что Карпатиу связан с самыми влиятельными финансистами мира. Из депутата нижней палаты он становится президентом без демократических выборов. - Ну и что? - Тебе еще мало? Ты на чьей стороне? Что он сделал с бывшим президентом? Убил или что-нибудь в этом духе? - Интересно, что ты говоришь об этом, потому что в биографии Карпатиу есть некоторые пятна - говорят, что в былые годы он был очень жестким человеком в бизнесе. - В чем конкретно проявилась его жесткость? - Ходят тут слухи о разных нечистых делах. - Ох, Стив, ты рассуждаешь как настоящий гангстер. - Послушай, а ведь предыдущий президент сам сложил с себя полномочия для Карпатиу. Настаивал на том, чтобы тот был утвержден. - И ты говоришь, что здесь ничего нет? - Это обычный латино-американский переворот, Бак. Каждую неделю - новый переворот. Большое дело. Ну, пусть Карпатиу связан со Стонагалом. Это будет означать только то, что Стонагал станет заправлять финансами одной небольшой восточно-европейской страны. - Но Стив, если бы молодой конгрессмен стал президентом Соединенных Штатов без выборов, отстранив избранного президента, неужели мы все были бы в восторге? - Нет, нет, нет! Тут огромная разница. Мы ведь говорим о Румынии, Бак,- Румынии. Страна, которая не имеет никакого стратегического значения, со скудным валовым национальным продуктом, она никуда не вторгалась, не была чьим-либо стратегическим союзником. Тут нет ничего, кроме малозначительных проблем внутренней политики. - А мне это представляется очень важным,- сказал Бак.- Розенцвейг очень высоко оценил этого человека, а он тонкий наблюдатель. Сейчас Карпатиу будет выступать в ООН. Что дальше? - Ты забываешь, что он был приглашен в ООН до того, как он стал президентом. - Еще одна загадка. Ведь тогда он был никем. - Но это новое лицо в движении за разоружение. Скажем, это его звездный час: пятнадцать минут славы. Поверь мне, больше мы о нем ничего не услышим. - За этим выступлением в ООН тоже наверняка стоит Стонагал,- сказал Бак.- Ты же знаешь, что Бриллиантовый Джон - личный друг нашего посла в ООН. - Стонагал - личный друг каждого выборного чиновника, начиная от президента и кончая мэрами большинства средних городов, Бак. Он знает, как вести игру. Он напоминает старого Джо Кенннеди или одного из Рокфеллеров. Как ты считаешь? - Я считаю, что Карпатиу выступает в ООН благодаря влиянию Стонагала. - Возможно. Ну и что? - Тут что-то есть. - Стонагал всегда делает что-нибудь для поддержки своих проектов. - Ну хорошо, он ввел бизнесмена в румынскую политику, может быть, даже сделал его президентом. Возможно, он даже организовал эту аудиенцию у Розенцвейга, которая, впрочем, не имеет особого значения. Теперь он устроил этому Карпатиу небольшое международное паблисити. Люди, подобные Стонагалу, постоянно проделывают что-то в этом духе. И ты предпочтешь заниматься этой ерундой вместо того, чтобы дать резюме самому колоссальному и трагическому событию в мировой истории? - Гм. Дай мне подумать,- сказал Бак, улыбнувшись, когда Планк похлопал его по плечу. - Вместо медведя ты рискуешь погнаться за кроличьими хвостиками,- сказал редактор. - Обычно ты доверяешь моей интуиции. - Обычно да. Но сейчас ты еще толком не проснулся. - Так я определенно не поеду в Лондон? Я ведь дал слово своему человеку. - Мардж пыталась связаться с тем человеком, который должен был встретить твой самолет. Она тебе все расскажет. Я собираю редакторов отделов, которых интересуют различные международные конференции в этом месяце. Ты сведешь все эти материалы под одну шапку, так что... - Так что после этого совещания все они меня дружно возненавидят,- сказал Бак. - Они поймут, что это важно. - А это действительно важно? Ты считаешь, я не должен уделять внимание Карпатиу, но намерен усложнить мне жизнь вселенской религиозной конференцией и совещанием о единой мировой валюте? - Ты просто не выспался, Бак? Не забывай, что я пока твой начальник. Ты не забыл этого? Мне нужна координация, мне нужен хороший материал. Подумай об этом. Это даст тебе автоматический доступ к высшим церковным иерархам. Мы тут говорили, что лидеры еврейского националистического движения заинтересованы в едином мировом правительстве... - Это маловероятно и вряд ли осуществимо. - Ортодоксальные евреи со всего мира хотят восстановить Храм... - Я устал от евреев. - ...Международные финансисты готовят почву для введения единой мировой валюты. - Тоже маловероятно. - Но это даст тебе возможность вплотную заняться тем игроком за кулисами политики, который тебя так интересует... - Стонагалом? - Да, и главами различных религиозных групп, стремящимися к международному сотрудничеству. - Ты утомишь меня до смерти! Эти люди обсуждают то, чего не может быть никогда. Было ли когда-нибудь такое, чтобы различные религиозные группы могли сотрудничать? - Ты все-таки не улавливаешь главного, Бак. Ты получишь доступ ко всем этим лидерам - религиозным, финансовым - собирая материал о том, что имело место и почему. Ты можешь познакомиться с образом мышления величайших умов и самыми разнообразными точками зрения.
Бак кивнул в знак согласия.
- Ты прав. Но все равно редакторы отделов будут обижены. - Нужно будет сказать о согласованности. - Я бы все-таки хотел познакомиться с Карпатиу. - Это совсем не трудно. В Европе он - любимец прессы. Охотно с ней общается. - А Стонагал? - Ты ведь знаешь, он никогда не разговаривает с журналистами, Бак. - Хотелось бы попробовать. - Иди домой и отдыхай. Приходи к восьми.
Мардж Поттер собиралась уходить, когда подошел Бак.
- Ах, да! - сказала Мардж и, положив свои вещи, стала перелистывать блокнот.-Я несколько раз пыталась связаться с Дирком Бертоном. Однажды дозвонилась до его автоответчика и оставила сообщение. Подтверждения не получила. И все. - Спасибо.
У Бака не было уверенности, что он сможет отдохнуть дома. Он был возбужден множеством мыслей, которые роились в его голове. Когда он вышел на улицу, его приятно удивило, что около административных зданий были установлены посты представителей компаний такси, которые направляли людей к машинам, развозившим их по различным районам, даже по объездным маршрутам. Разумеется, за дополнительную плату.
Вместе с несколькими другими пассажирами Бака довезли почти до дому. Осталось пройти пешком всего два квартала. Ему надо было возвращаться в редакцию через три часа, так что он договорился с таксистом, что в семь сорок пять тот встретит его на том же месте. Он посчитал это настоящим чудом. При том количестве такси, которое колесит по Нью-Йорку, никогда прежде он не мог достигнуть такой договоренности, причем ни разу он не встречал одно и то же такси дважды.
В полном отчаянии Рейфорд мерил комнату шагами. Он пришел к мучительному осознанию того, что это самое худшее время в его жизни. Никогда он даже близко не подходил к такому состоянию. Его родители были намного старше родителей его сверстников. Когда они умерли один за другим в течение двух лет, он даже почувствовал облегчение. Он любил их, и они не были для него обузой, но фактически они умерли для него еще за несколько лет до этого из-за перенесенных ими инсультов и других болезней. Когда родители ушли, Рейфорд погоревал, но у него остались теплые воспоминания о них. Он оценил благожелательность и симпатию, которые выражали ему на их похоронах, и его собственная жизнь пошла своим чередом. Пролитые им слезы шли не от скорби. Он чувствовал, главным образом, ностальгию и грусть.
И потом в его жизни не было особых осложнений и неудач. Становление пилота подобно достижению хорошо оплачиваемого уровня в любой другой профессии. Ты должен быть сообразительным, дисциплинированным, собранным. Он прошел обычные ступени: военная служба, небольшие самолеты, затем реактивные. Наконец он достиг вершины.
Айрин он встретил в училище переподготовки резервистов.
Она была соплячкой, выросшей в военной среде. Большинство ее сверстниц чурались военных. Ее отца убили во Вьетнаме. Мать вторично вышла замуж за военного. Так что Айрин перевидала и перебывала почти на всех военных базах Соединенных Штатов.
Они поженились, когда Рейфорд был на старшем курсе, а она на втором. После свадьбы она сразу ушла из училища, и все пошло своим чередом. Хлоя появилось в первый же год их брака. Однако из-за ряда сложностей Рея-младшего им пришлось ждать восемь лет. Рейфорд был в восторге от обоих детей, но себе он признавался, что очень хотел сына. К несчастью, Рейми появился в суровое для Рейфорда время. Ему было тридцать, а чувствовал он себя еще старше, и ему не доставляла радости беременная жена. Многие люди считали его старше из-за преждевременной, хотя и привлекательной седины, так что ему часто приходилось выслушивать шутки насчет старого отца. Эта беременность была особенно трудной для Айрин, и Рейми появился на свет двумя неделями позже срока. Хлоя была бойкой восьмилетней девочкой, так что Рейфорду она не доставляла хлопот.
Айрин, как ему казалось, была в состоянии депрессии, раздражалась на него, плакала. На работе Рейфорд шел в гору и был очень доволен. Его постоянно аттестовали как пилота новейших, самых больших и наиболее сложных самолетов "Панкон". Там он чувствовал себя как рыба в воде и не любил возвращаться домой.
В этот период он стал выпивать больше, чем когда бы то ни было. Их брак переживал самые трудные времена. Частенько он возвращался домой поздно, а иногда даже врал насчет графика, уходя из дома на день раньше или возвращаясь на день позже. Айрин обвиняла его во всякого рода проделках, но, поскольку она ошибалась, он с горячностью отвергал эти обвинения, и благодаря этому окончательный приговор все же был оправдательным.
Истина заключалась в том, что он только собирался сделать то, в чем она его обвиняла. Больше всего его огорчало, что несмотря на свою внешность и манеры, он не мог осуществить свои намерения. Он был неискушенным человеком, не умел поддерживать легкий треп, ему не хватало шика. Однажды стюардесса назвала его красавчиком, но сам он чувствовал себя в обществе то ли балаганным шутом, то ли, наоборот, яйцеголовым. Конечно, он мог найти проститутку, но это было ниже его достоинства. Он мечтал о старомодном романе и не мог унизиться до того, чтобы платить за секс.
Если бы Айрин знала, сколько усилий затрачивает он, чтобы изменить ей, она бы ушла от него. Однажды, еще до рождения Рейми, он доставил себе удовольствие попытать счастья на Рождественской вечеринке, но тогда он так набрался, что и не помнил потом, что там было.
Чувство вины и риск испортить репутацию заставили его вернуться к добропорядочному образу жизни, пить он бросил. Рождение Рейми отрезвило его еще больше. Пришло время взяться за ум и стать таким же ответственным мужем и отцом, каким он был пилотом.
Сейчас, когда все эти воспоминания возникали в его учащенно пульсирующем мозгу, он чувствовал раскаяние и угрызения совести. Он ощущал себя банкротом. Он был недостоин Айрин. Теперь он понял, что она не была такой наивной и бестолковой, как он думал прежде. Она должна была знать, каким он был банальным, поверхностным, пожалуй, даже не заслуживающим уважения. Однако она оставалась с ним, любила его, боролась за то, чтобы сохранить семью.
Он должен был признать, что ее характер изменился после того, как она перешла в другую церковь и стала по-настоящему верующей. Конечно, сначала она пыталась его убеждать. Она была воодушевлена и хотела, чтобы он открыл для себя то, что обрела она. Но он уклонялся от этого. В конце концов она либо отказалась от своих попыток, либо примирилась с тем фактом, что он не поддается ее доводам и увещеваниям. Теперь из ее молитвенного листа он понял, что она никогда не отказывалась от него, просто она решила, что должна молиться.
Не удивительно, что Рейфорд никогда не был так близок к тому, чтобы поставить под удар свой брак, как при встрече с Хетти Дерхем. Хетти! Сейчас он стыдился этого бессмысленного ухаживания. Судя по всему, что он знал, Хетти была вполне невинна. Она не допускала злословия в адрес его жены или по поводу того, что он женат. Она никогда не делала никаких неподобающих предложений, по крайней мере, для ее возраста. Молодые люди повышенно чувствительны, склонны к флирту, и она никогда не настаивала на соблюдении моральных или религиозных правил. Наверно, из-за того, что она даже не догадывалась, что он увлекся ею, он чувствовал себя глупо.
Откуда же это чувство вины? Сколько часов провели они вместе, обедая в чужих городах, но она ни разу не пригласила его в свой номер, не пыталась ни поцеловать, ни даже взять за руку. Может быть, она ответила бы согласием, если бы он сделал первый шаг, может быть, и нет. Возможно, она была бы обижена или разочарована.
Рейфорд покачал головой. Он не только был виновен в том, что испытывал влечение к женщине, на которую не имел никаких прав. К тому же он оказался таким недотепой, что не сумел приударить за ней.
В его душе наступили сумерки. Он очень переживал насчет Хлои, очень хотел, чтобы она вернулась домой, надеясь что когда в доме появится его собственная плоть и кровь, это как-то успокоит его скорбь и боль. Рейфорд снова почувствовал голод, но ничего не хотелось. Даже ароматные и вкусные пирожные, которые он собирался съесть, стали мучительным напоминанием об Айрин. Может быть, завтра.
Рейфорд включил телевизор, но не для того, чтобы увидеть новые трагедии, а в надежде, что появятся новости о наведении порядка, налаживании движения, о том, как восстанавливаются связи между людьми. Посмотрев пару минут давнишние кадры, он выключил телевизор. Он не стал звонить в аэропорт насчет того, сможет ли он получить свой автомобиль, потому что не хотел даже на минуту занимать телефон на случай, если Хлоя попытается дозвониться. Прошло уже несколько часов, как он узнал, что она выехала из Пало-Альто. Сколько еще времени займут все эти сумасшедшие перемещения, и она, наконец, вылетит из Спринфилда по направлению к Чикаго? Он вскочил, когда зазвонил телефон. Но это была не Хлоя.
- Извини, капитан,- прозвучал в трубке голос Хетти,- я собиралась позвонить тебе снова, но заснула сразу после нашего разговора и проспала до сих пор. - Это нормально, Хетти. Извини, но я должен... - Я понимаю. Конечно, я не должна тебя беспокоить в такое время. - Нет, все нормально, просто... - Ты разговаривал с Хлоей? - Я как раз жду ее звонка, поэтому не будем продолжать разговор сейчас, давай пока разъединимся! Рейфорд был более резок, чем ему хотелось бы, так что Хетти в первый момент замолчала. - Ладно, потом, извини. - Я позвоню тебе, Хетти, ладно? - Ладно.
В ее голосе чувствовалась обида. Он пожалел об этом, но вместе с тем он нисколько не жалел о том, что отделался от нее сейчас. Он понимал, что Хетти хотела просто помочь, но она не могла понять его. Она была одинока и, подобно ему, испугана. Наверно, что-то узнала о своей семье. Ну вот! Даже не спросил ее о них! Она должна возненавидеть его, и есть от чего! "Каким же эгоистом я могу быть!" - подумал он.
По-прежнему думая о звонке Хлои, он решил рискнуть парой минут. Он позвонил Хетти, но там уже было занято.
Бак попытался позвонить Дирку Бертону в Лондон, решив не принимать во внимание разницу во времени. В ответ послышался какой-то странный гудок. Автоответчик Дирка передал обычное приглашение оставить свое сообщение, но когда прозвучал гудок записи входящего сообщения, послышался более длинный гудок, указывающий, что лента кончилась. Странно. Дирк либо проспал, либо...
Бак не допускал и мысли, что Дирк может исчезнуть. Помимо того, что он оставил Баку миллион вопросов о Стонагале, Карпатиу, Тодд Котране, самом феномене, Дирк был его лучшим другом со времен Принстона. "Пусть это окажется какой-нибудь случайностью! Пусть бы он просто куда-то поехал!"
Как только Бак повесил трубку, зазвонил его телефон. Это оказалась Хетти Дерхем. Она плакала.
- Извините, что я беспокою вас, мистер Уильямс. Я обещала себе, что никогда не воспользуюсь вашим телефоном... - Все нормально, Хетти. Что случилось? - Я тут совсем одурела. У меня сейчас такое случилось, а мне совершенно не с кем поговорить. Я никак не могу связаться с матерью и сестрой. Я подумала, может быть, вы поймете. - Попробую.
Она рассказала Баку про звонок капитану Стилу, напомнила ему, кто он такой, сказала, что тот лишился жены и сына, что она позвонила ему в позднее время после того, как услышала добрые вести от Бака.
- Он не стал со мной разговаривать, потому что ждал звонка от дочери. - Я это могу понять,- выдавил он из себя, скрывая раздражение. Как его угораздило забрести в этот клуб одиноких сердец? Неужели у нее нет подружки, чтобы облегчить душу? - Я тоже могу это понять,- сказала она,- все это так. Я знаю, он скорбит из-за того, что, по-видимому, его жена и сын умерли. Но ведь он знал, что я вся как на иголках из-за моей семьи, а он даже и слова не сказал. - Поверьте, это просто проявление напряженности момента, скорби, как вы сами сказали... - Я все это понимаю, но мне было очень нужно поговорить с кем-нибудь, и я вспомнила о вас. - Хорошо, мы как-нибудь поговорим,- соврал Бак. "Ну, дружище,- сказал он себе,- тебе придется убрать номер домашнего телефона из визитных карточек". - А сейчас давайте на этом закончим, я должен идти на совещание... - Хорошо, спасибо, что выслушали меня. - Понимаю вас,- сказал он, глубоко сомневаясь в этом. Возможно, на самом деле Хетти - более глубокая и здравомыслящая натура, но не тогда, когда она находится в состоянии стресса.
Рейфорд был рад, что телефон Хетти оказался занят. Конечно, он мог бы сказать ей, что пытался дозвониться до нее, но ему не хотелось снова занимать телефон. Однако через минуту телефон зазвонил снова.
- Капитан, это снова я. Прости, я не задержу тебя. Я подумала, может быть, ты пытался позвонить мне, а мой телефон был занят, так что...
- Да, Хетти я звонил. Ты смогла что-нибудь узнать про свою семью? - С ними все в порядке! - воскликнула она. - Слава Богу! Рад за тебя,- отозвался он.
Рейфорд не понимал, что с ним произошло. Он сказал, что рад за нее, но вдруг он пришел к выводу, что именно те, кто не исчез, упустили величайшее событие истории космоса. Может быть, на самом деле следовало сказать: "Выражаю мои соболезнования"?
У Рейфорда возникло мучительное чувство, что на этот раз он пропустил звонок Хлои. Это привело его в бешенство. В животе у него бурчало. Надо было поесть, но он решил воздерживаться как можно дольше, до возвращения Хлои.
Все книги
