Глава 12. Плач на полях
Великое облако свидетелей и великое наследие слез подбадривают нас с неба "Сядь в это кресло и придвинься к столу, - сказал старик посетителю. - А теперь обопрись на него локтями и положи голову на ладони. Дай слезам свободу. Так всегда делал мой пастор".
Старый прихожанин говорил о возлюбленном служителе Роберте Мюррэй Макчейне, который незадолго до того, будучи в возрасте двадцати девяти лет, ушел, чтобы быть с Господом. Юный Макчейн прожил свою жизнь со слезами на глазах и снопом пшеницы на плечах. Он плакал на полях и радовался награде жатвы. Он в открытую исповедовал вместе с патриархом Иовом: "Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?" (Иов 30:25). В Псалмах мы находим слова, из-за которых все наши труды принесут результат. Этот ключевой отрывок к раскрытию тайн духовной жатвы: "С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои" (Пс. 125:6).
Факты говорят громко и ясно: заплаканные проповеди приносят обильный урожай. Так же, как земные дожди размягчают жесткую почву, слезы размягчают сердца слушателей. Когда мы разбрасываем по свежеполитой земле семена истины, происходит нечто замечательное: прорастает новая жизнь! Раз за разом во время наших евангелизационных собраний под открытым небом и при проповеди один на один я видел, как срабатывает эта истина. Я не говорю о бесконтрольном всплеске эмоций, но скорее о глубинах человеческого естества, из которых доносится его крик о прикосновении Живого Бога.
На одном уличном собрании в Испании я видел, как девушка-подросток из Финляндии пришла к Иисусу. Она молилась и безудержно плакала. Еще два подростка вышли вперед, утирая с глаз слезы. Они спросили меня, всегда ли люди плачут, когда мы говорим им о Боге.
"Вы плачете, - пояснил я, - потому что в ваших сердцах есть глубокая потребность познать вашего Творца. Вы искали счастья во всем, кроме Иисуса. Но Бог так сильно любит вас, что послал меня сюда с другой стороны земного шара, чтобы пригласить вас к Нему домой. Я знаю Господа, и Он послал меня говорить с вами. Сейчас Он прямо здесь, рядом с нами - мы в присутствии Господа. Не убегайте от Него".
Они помолились и приняли Христа. Можно еще долго говорить о людях, чьи чудные встречи с Господом происходили под сладостным дождем слез.
Псалмопевец говорит о непреодолимой радости, наступающей вслед за таким переживанием. Перед нами песня, в которой говорится не только о пребывании в Господе, но и приношении Ему плода: Когда возвращал Господь плен Сиона, мы были как бы видящие во сне: тогда уста наши были полны веселья, и язык наш - пения; тогда между народами говорили: `великое сотворил Господь над ними!" Великое сотворил Господь над нами: мы радовались. Возврати, Господи, пленников наших, как потоки на полдень. Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои (Пс. 125:1-6).
Я спрашиваю, что может быть восхитительнее, чем доказательство обильного урожая, лежащее вязанкой у тебя на спине?
Параллель естественных сева и жатвы с духовными очень глубока и вместе с тем элементарна. Всегда, когда дети Божьи попадали в беду, они вспоминали время своего освобождения. Немного мысли, чуть-чуть размышлений, мимолетное мгновение воспоминаний о могучей руке Господней - и их тональность тут же меняется. "Вот мое горе - изменение десницы Всевышнего". Буду вспоминать о делах Господа; буду вспоминать о чудесах Твоих древних; буду вникать во все дела Твои, размышлять о великих Твоих деяниях" (Пс. 76:11-13).
Очень важно, чтобы, трудясь с Господом в настоящем, мы помнили Его прошлые чудеса. Говоря практически, мы должны помнить, как Господь обеспечивал нас в прежние дни, когда мы начинаем сеять свой будущий урожай. Мы должны напрячь свою память и поразмышлять о Его чудотворной силе. "Посмотри-ка на то, что сделал Он, - говорит псалмопевец. - Он извлек меня из тинистого болота!" Почти все мы можем свидетельствовать о подобных избавлениях, однако, как скоро мы забываем Его прошлые чудеса! Время, как пелена дыма, заволакивает нашу память, и, вновь увязая в яме отчаяния, мы недоумеваем: куда Он девался? Но если ты помнишь прошлые победы, то поток духовной силы приготовит тебя к твоему нынешнему сражению.
Подумай о Чарльзе Финнее, американском человеке пробуждения в девятнадцатом веке. Когда он ходатайствовал за грешников в молитве, его естественные глаза видели очень трудную, каменистую почву. Однако в духе он видел невероятный урожай. Он начинал ходатайственные молитвы с воспоминаний о минувших победах, говоря Богу: "А что касается спасения этих людей, Господи, Ты знаешь, что я не привык к тому, что меня не слушают". Какие дерзкие слова веры! Воспоминания Финнея о верности Божьей приводили его в небесное состояние упования. "Сделай это еще разок, дорогой Боже! Дай нам еще один обильный урожай!" За последние два десятилетия я десятки раз использовал этот метод воспоминаний, готовясь к очередному фестивалю. Стоя перед толпами, я смотрю в небо, закрываю глаза и вспоминаю чудеса Господни. Я размышляю о невероятных моментах, когда "эти безнадежные" люди таяли в объятиях Господа.
Проносясь в уме по духовным тропам своего прошлого, я вижу окропленные с обеих сторон духовные вехи, указатели, говорящие о том, как Бог со всех направлений приходил ко мне на выручку в эти трудные времена.
Было время, когда Он вывел меня из абсолютно безнадежного финансового положения. Было время, когда Он спас одного из членов моей семьи от самоубийства; время, когда Он исцелил меня от серьезной болезни. Я стою при дороге и размышляю, и вскоре во мне начинает нарастать новая вера. Сила, приходящая от подлинной радости, дает мне смелость отправиться в нынешнее сражение. Люди, перед которыми я стою, чувствуют мою веру в Бога, слушают о Его минувших чудесах, и это приводит их к вере в Него.
Когда Господь приносит освобождение в нашу жизнь, Он почти всегда использует для этого людей. Но мы никогда не должны забывать, кто избавляет нас. Как служители Евангелия мы никогда не должны забывать, откуда приходит наше слово освобождения. В основе всего лежит то, что Господь "Снимает пояса с чресл царей, чтоб отворялись для тебя двери, и ворота не затворялись; Я пойду пред тобою и горы уровняю, медные двери сокрушу и запоры железные сломаю" (Ис. 45:1-2).
Тем не менее, нам следует взглянуть но то, что я называю "плачущим сеятелем". Вы можете спросить: "А почему сеятель или земледелец должен плакать? Разве сев - это не время великих надежд? Зачем же плакать над семенами?" Мы приходим к ответу, изучая жизнь людей, добывавших себе пропитание тяжким трудом на жесткой, каменистой земле.
Земледельцу древней Палестины зачастую приходилось засевать поля под вооруженной охраной, чтобы грабители не отняли у него семена. В своей книге "Земля Израильская" Тристрам говорит: Спускаясь с холма близ Вифании, мы увидели направлявшийся в Иерусалим обоз ослов, груженых дровами, который проиллюстрировал нам царившее по всей стране огромное беспокойство. Возле каждого осла шел человека, до зубов вооруженный пистолетами, мечами и длинным ружьем; а в одной маленькой долине - единственной долине за Вифанией, в которой была какая-то жизнь - каждый пахарь работал, держа ружье в одной руке, а другой управляя плугом.
В книге "Земля и Книга" Томпсон рассказывает, что во времена тяжких лишений, бедные крестьяне с сожалением расставались с каждой бросаемой в землю мерой семян. Это было все равно, что вырвать хлеб из рук своих детей, и в такие моменты было всерьез проливаемо немало горьких слез. Зачастую бедствие бывало таким тяжким, что правительство было вынуждено выдавать крестьянам семена, иначе никакого сева вообще бы не было.
Мэтью Генри продолжает аналогию с севом еще дальше: "Существуют слезы, которые сами по себе являются тем семенем, что мы должны посеять; слезы печали о грехе, нашем и чужом; слезы сопереживания страдающей церкви, слезы нежности в молитве и чтении слова".
Труд евангелиста - это, без преувеличения, тяжелая и пыльная работа. Сильный аргентинский евангелист и мой друг Карлос Анакондиа говорит, что нет ничего приятнее, чем крушить камни на полях и приходить домой запачканным. Евангелизм в его понятии - это тяжелая будничная работа на полях сражений, потому что он знает, как многое зависит от состояния самих неверующих.
Как сеятель драгоценного семени, я сначала осматриваю почву. Вдоль и поперек я хожу по земле сердца, изучая ее, и Господь неизменно дает мне видеть ее характер.
Затем, когда я проповедую, реакция на лицах людей часто говорит о состоянии их сердец. Мне доводилось трудиться на каменистой, изношенной почве. На земле некоторых сердец так долго выращивалось так многое. Но через несколько минут слезной проповеди, большая часть этой почвы начинает размягчаться. С неба в нее засыпаются удобрения, дающие новую надежду бесплодной земле.
Слово Божье часто приходит, как землетрясение, сотрясая духовную почву сердец слушателей. После небольшой тряски на поверхность выходят камни и валуны, и теперь начинаются работы по расчистке. Камень преткновения, называемый "сомнения", я могу убрать, рассказывая истории о чудесах исцелений. Валун неверия плавится в присутствии Господа. Теперь настает пора пахать землю, нужно вспороть выжженную грехом корку на сердце. Мои слезы льются, увлажняя засушливую землю. Вскоре к делу приступает плуг Евангелия. Борозды распаханы, и в них ложится драгоценное семя.
Мой плач не прекращается. Часто, когда я передаю людям Слово Божье, оно переполняет меня. Как древние земледельцы, плакавшие над своими драгоценными семенами, я зачастую испытываю чувство тягчайшей утраты. Будет ли плод? Не мечу ли я жемчуг перед свиньями? Бог обещал: "Мое Слово не возвратится впустую". Доведется ли мне увидеть урожай, или же кто-то, пришедший вслед за мной, нагреет руки на всей этой работе? Боже милостивый, все, что я прошу - это чтобы Твой плод пребывал.
Семя сеющего теперь помещается в руки Спасителя. Если зерно, падши в землю, не умрет, оно не может принести плода.
В своем прекраснейшем переводе Ветхого Завета Хелен Спаррел очень хорошо иллюстрирует шестой стих 125-го Псалма: "Тот, кто упорно выходит с плачем, неся мешок с семенами, вне всяких сомнений возвратится с пением, неся с собою снопы".
Джордж Хорн проводит нас через весь этот процесс в своем комментарии к Псалмам: Работая до седьмого пота, земледелец вспахивает поле и бросает в почву семена, где они какое-то время оказываются погребенными. Затем наступает темная, тоскливая зима, и кажется, что все пропало; но по возвращении весны природа оживляет землю. На некогда опустелых полях зеленеют колосья, и когда они, с помощью солнечного тепла, достигают зрелости, радостные жнецы собирают их и, торжествуя, несут домой. О, ученики Иисуса, увидьте в этом символ своего нынешнего труда и грядущей награды! Возможно, вы "сеете" в "слезах". Вы исполняете свою работу посреди гонений, страданий, болезней, боли и печалей. Вы трудитесь в церкви, но никто этого не замечает, и ваши труды, кажется, не принесут никакой пользы. Тогда вы должны похоронить себя в земляной могиле, подождать, пока над вами пронесутся все бури этой зимы, и оставаться там, покуда не сгинет ваш облик и вы не увидите тление. Однако, настанет день, когда вы будете "пожинать с радостью", и соберете обильный урожай.
Ибо и ваш благословенный Наставник так же "вышел со слезами", муж скорбей, изведавший болезни, "неся драгоценные семена" и сея их по сторонам, пока, наконец, тело Самого Его не было погребено, подобно пшеничному зерну в борозде могилы. Но Он воскрес и теперь находится на небе, откуда Он, "вне всяких сомнений, вернется с радостью", при гласе архангела и трубе Божьей, "неся с собою снопы". Тогда каждый человек вкусит от плода своих дел и получит похвалу от Бога.
Каждый раз, когда я вхожу в парк, чтобы проповедовать Евангелие, я чувствую бремя страды. Работа начиналась в молитвенном покое; теперь же на всех углах улиц и площадях идет война, и сражение раскалено добела. Грехи этого мира бьют, как палящее солнце в полдень. По полю проносятся ветры сражения. Мы воюем со стихией плотской натуры человека; мир, плоть и дьявол поднялись, чтобы уничтожить первые признаки новой жизни. "Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (Еф. 6:12).
При виде того, как некоторые слушатели лишь глубже впадают в уныние, мне вспоминается один знакомый отрывок из Бытия: "И сказал Господь [Бог]: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими]" (Быт. 6:3). Я же думаю: Ну сколько еще может терпеть Господь? Что еще Он должен для них сделать? Еще немного уговоров? Еще немного мягкости?
Но в такие минуты до меня доносится голос Божий, говорящий: "Осторожнее, Стив. Те, кто с виду так непреклонно противится мне, они-то и есть ближе всех".
Мои воспоминания возвращают меня к жесткой почве моего сердца. Оно было твердым, как скала; поверхностный слой почвы погиб. Это напоминает мне о книге Иоиля: "Опустошено поле, сетует земля; ибо истреблен хлеб, высох виноградный сок, завяла маслина… Даже и животные на поле взывают к Тебе, потому что иссохли потоки вод, и огонь истребил пастбища пустыни" (Иоиль 1:10-20).
Мою жизнь загубило нашествие греховной саранчи. И тогда один сокрушенный сердцем и полный Святого Духа человек, как ангел, вошел в нее. Он не пришел, чтобы осуждать, но чтобы явить сострадание. Через несколько минут общения с ним я уже стоял на коленях у креста. Тогда исполнилось благословенное обетование, сказанное через Иоиля: "И воздам вам за те годы, которые пожирали саранча" (Иоиль 2:25).
Вдобавок к тому, что Он спас меня, Он теперь собирался исцелить землю моего сердца. Небесный ливень должен был залить мою жизнь. Вскоре на ней начнет вырастать плод; на моей, некогда бесплодной, твердой, как камень почве, начнет прорастать жизнь. Когда я вспоминаю о своем тогдашнем состоянии, свежая волна любви Спасителя изливается к ожесточившемуся грешнику из моего сердца. Может, еще есть надежда; у меня-то была. Текут слезы.
Несколько лет назад я понял, что слово "сострадание" означает "страдать вместе". Некто сказал, что сопереживание - это боль в твоем сердце. Мы можем не знать людей по имени, но чувствовать их боль. А вспахивание и сев продолжаются. Когда люди слышат кого-то не безразличного к их судьбе, слезы впитываются в их затвердевшие сердца. Слова, которые одними воспринимаются, как грубые, приносят исцеление в кости других. Когда они начинают идти к Спасителю, мы видим, как наступает восстановление.
"Если ты - христианин, то и ты будешь до мозга костей состоять из милости" (Кол. 3:12), - пишет Филипп Доддридж.
Милость Божья и милость благословенного Искупителя будет работать в твоем сердце, отливая в нем чувство сострадательности и радушия. Ты будешь чувствовать нужды и печали других людей. В тебе поселится желание облегчить их существование, и ты, по мере возможности, будешь творить добро их телу и душе; выражая свою душевную доброту подходящими к случаю делами, которые послужат доказательством ее искренности и сделают ее действенной.
Ты также должен проявлять смелость и пыл. Плач на полях - это для мужчин и женщин Божьих, а не для духовного заливного из рыбы. Бог трyсов не обслуживает.
"Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами" (Марк 8:38).
Думая о смелости, я вспоминаю тысячи сектантских миссионеров, действующих по всему миру. Мы встречаем их на улицах всех стран. Печально, но факт, что почти все мы немеем, глядя на бурный рост сект в нашем обществе. "Ничего не понимаю, - говорим мы. - Как может человек быть настолько слеп, чтобы податься туда?
Неужели они не видят, что это сплошная ересь? Эти люди отдали все, чтобы последовать за этим человеком, который, очевидно, лжепророк. Неужели они настолько наивны, что их ведут, как овец на заклание?" Возможно ли, что так много людей вступает в их ряды из-за проявленного к ним сочувствия? В религиоведческом труде "Религия людей: американская вера девяностых годов" Джордж Гэллап-младший показывает две основные причины, по которым люди вступают в секты. Это должно прозвучать, как сигнал подъема для церкви Иисуса Христа: 1.Потребность в руководителе и какого-то рода отце 2.Несчастная жизнь и чувство безнадежности
Другие приводят еще потребность в глубоком смысле жизни, а также то, что церковь так и не смогла удовлетворить их духовные нужды.
Мы не должны удивляться тому, что две основные причины, по которым люди вступают в секты, не имеют никакого отношения к доктринам, а только к желанию общения и заботы. Это еще один повод для христиан облечься в сочувствие Господа. Люди готовы пойти вслед за тем, кто о них заботится. Погибающее человечество готово сдаться тому, кто воистину отдает всего себя. Верна старая пословица: "Людей не заботят твои знания, пока они не узнают твоей заботы".
Еще, плача на полях, мы должны научиться заглядывать под фасад. Мы должны помнить о том, что чернозем в жизни людей может скрываться под несколькими слоями засушенной грехом почвы. Некоторые могут стоять перед молотом Господа, светясь самодовольством, однако, внутри они задыхаются.
Различить следы жажды на лицах людей, которые встречаются нам по жизни, нетрудно. Если стать на углу улицы и понаблюдать за лицами проходящих мимо людей, то лишь изредка увидишь человека, в котором есть покой. Как редко мы видим радость, безмятежность, здоровое удовлетворение. "Мы сталкиваемся с нарастающим беспокойством! Кажется, что большинство людей страдает болью неудовлетворенной нужды. Сами их лица выдают тревожную жажду".
Г. Д. Ватсон (великий проповедник святости, родившийся в 1845 году в Вирджинии) дает нам новую глубину понимания: Холодный, формальный показ грехов не доведет до слез никакого грешника.
Гора Синай заставила евреев трепетать, но она не заставила их плакать. Таким же образом и осуждение греха или его описание никогда само по себе не производит слез раскаяния. Только тогда, когда грехи открываются в мягком, растапливающем Свете бесконечной милости и любви, сокрушается сердце, и текут слезы. Закон может разоблачить грех, но ничто во вселенной, кроме любви, не заставляет человека ненавидеть свои грехи. Во льду может заключаться вода, но ты не можешь пить ее, доколе она не растает, и для того, чтобы хлынули воды покаяния, необходимо тепло самой нежной любви.
Его немногие слова на эту тему содержат целые тома истины.
Я видел, как многие молодые люди, ощутив блаженство прощения Господня, сразу же бросаются на нивы. Дождь слез проповедника напоил влагой их растрескавшиеся от греха сердца. Пережив такой ливень, они немедленно подписываются на работу на полях. Не имея ничего, кроме Библии в руках и Иисуса в сердце, они идут на передовую, готовые в неудержимой ярости броситься на врага.
Я никогда не позабуду одного юношу по имени Милтон, спасшегося во время нашего фестиваля в Колумбии. Бог чудесным образом освободил его от алкоголя и наркотиков, и он пережил подлинную встречу с Господом. Он плакал слезами покаяния, которые сменились слезами радости. Через час после покаяния, он спросил меня: "Можно мне работать с вами на улицах?" Что за вопрос! Какое это было наслаждение - работать с таким свежим, полным энтузиазма новобранцем. Могу засвидетельствовать о мудрости Д. Л. Муди, сказавшего: "Стоит какому-то юноше спастись, как я тут же определяю его на работу. Он у меня трудится день и ночь. Я верю, что на каждого, погибшего от чрезмерной работы для Христа, приходится десять тысяч умерших от лени". Трудясь бок о бок с нами, новообращенные постигают важность плача на полях по погибающим.
После того, как проповедовал в одной из библейских школ Буэнос-Айреса, ко мне пришло одно письмо. Оно было результатом моей заплаканной проповеди о сострадании Господнем: Сегодняшний день произвел неизгладимое впечатление на наших студентов. Все мы пали на колени и плакали перед Господом. Из часовни мы направились на свои обычные занятия. Мои одноклассники продолжали плакать. Мы не могли сдерживать слезы. Профессор должен был прервать урок. Бремя было невыносимым. Сокрушенные и ослабевшие, мы начали молиться. Еще одна студентка только что рассказала, что во время Вашей проповеди на нее сошел огонь Божий. Она безудержно тряслась и говорила об обновленном призвании Божьем для нее. Еще один, рыдая, был под обличением в том, что транжирил время, тогда как мир спешит к вечной погибели.
Таких результатов никогда бы не было, если бы проповедь не была залита слезами. Во время великого пробуждения в Ирландии в 1859 году С. Дж. Мур писал: Я часто замечаю, что люди, как только они обрели уверенность в Спасителе и почувствовали себя лично в безопасности, в глубокой, горячей благодарности воздав Ему всю славу за свое избавление, сразу же переполняются состраданием и сильным рвением умолять Иисуса спасти бедных грешников, чтобы и они тоже могли прийти, принять спасение и прославить Христа. Я не однажды был вынужден распорядиться вынести таких людей с общего собрания, дабы избежать всеобщего беспорядка. Прерывая свою беззвучную молитву на скамье, они вставали на нее в полный рост и со слезами, обильно струящимися из глаз, со всей тревогой битвы не на жизнь, а насмерть, они призывали грешников прийти к Иисусу, а Божьего Святого Духа - привести их к Нему. Такое сострадание к грешникам, а точнее, желание, чтобы Христос прославился в их спасении, невозможно удержать. Пока импульс есть, ты должен ему поддаваться, как бы робок и скромен ты ни был.
В нашем труде мы должны достичь такого состояния, когда мы огорчаемся, если не видим, как люди приходят к Господу. Мы должны скорбеть и оплакивать их духовную слепоту и смерть. Как земледелец стал бы оплакивать неудавшийся урожай, так и мы должны плакать над пустой соломой.
О Джоне Буньяне написано, что он нес это бремя на плечах. Он знал, как велика ценность того, когда кто-то интересуется Христом, на своем собственном опыте. Он встретился с благостью Божьей, показавшей ему, с одной стороны, его природную нечистоту, вину, враждебность и гнев, полагавшийся ему вследствие оных; и силу крови Христа, очищающей от всего этого, с другой стороны. На базе такого опытного познания возникли обильные желания сердца и пылкие молитвы за то, чтобы работа Божья плодотворно велась среди грешников, в особенности среди тех, кому служил словом и учением; для него было настоящим горем, когда он не видел покаяния.
О Джоне Уэльше говорят, что он даже и зимой проводил долгие часы на коленях в своей спальне, молясь и рыдая в темноте, с одним только пледом поверх плеч, чтобы защититься от холода, и что его жена, бедняжка, увещевала его и упрашивала пойти отдыхать, только, чтобы услышать в ответ: "О, женщина, я в ответе за души трех тысяч человек, и я даже не знаю, каково сейчас многим из них".
Бремя душ человеческих непрестанно лежало на плечах Уэльша. Это был духовный земледелец, сеявший в слезах и пожинавший с радостью.
Я спрашиваю тебя: свидетельствуешь ли ты как умирающий умирающим? Несешь ли ты груз этого мира на своей спине? Можешь ли ты чувствовать страдания людей?
Слышишь ли ты крики будущих сужденных на смерть?
Один из величайших английских евангелистов принес бремя Господне в Америку. Сочувствие Джорджа Уайтфильда часто заставляло его плакать: Открывая их взору сокровища Божьей бесконечной милости и богатства искупительной любви, он плакал при мысли о том, как долго многие люди пребывали в неведении об оных или презирали их, и с какой черной неблагодарностью тысячи людей, возможно, будут по-прежнему от них отворачиваться. Поскольку от него не была скрыта смертельная опасность, угрожавшая их нетленным душам, и он видел их стоящими на краю необратимой погибели, он с радостью на лице и нежностью в сердце спешил рассказать им о Том, Кто "силен спасти", и что "вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения".
Он нес груз Великого Поручения и знал цену бессмертных душ. Зло греха, опасность нераскаяния, силы грядущего века, слава небес и невыразимое горе сфер ада были всегда наяву перед его внутренним взором; и о них он "от избытка сердца" говорил другим. Он не мог успокоиться, не мог оставаться безразличным в такое время. Во многом напоминая обезоруживающую нежность Того, Кто плакал об Иерусалиме, он говорил обо всем этом любому, приходившему к нему. Его живые глаза излучали свет нежной любви, а когда он говорил, его слезы часто пропитывали его маленькую Библию или же орошали землю. Место, на котором он стоял, называлось Бошим - место плача.
Подобно Уайтфильду, Уэльшу и Буньяну, мы должны устанавливать со слушателями зрительный контакт - они должны видеть сочувствие в наших глазах. Люди должны не просто слышать наши проповеди, но видеть, как они текут по нашим щекам. О Д. Л. Муди говорили, он никогда не упоминал об аде без слез в голосе. Он понимал язык слез. Наш плач в уединении молитвенного покоя должен по реке слез перенести нас к плачу самих погибающих.
Чтобы плакать на полях, нужно сперва выйти на поле. Однако, как это ни печально, большинство из нас так и не выходит за ворота. Автор книги "Нормальная христианская жизнь" Вотчман Ни однажды написал: "Какая это отрада: встретить среди системы этого мира, прокопченного адским дымом, святых, благоухающих свежестью чистого небесного воздуха". Полностью соглашаясь с ним, я вместе с тем глубоко встревожен. Видишь, чтобы до конца понять его слова, мы должны дойти до источника.
Вотчман Ни был гонимым, богобоязненным святым у Господа, завоевывавшем души для Него. Он был до глубины своего сердца слугой Божьим. Он нес бремя Господне на своих плечах. И рассматривал все глазами вечности. Так, страдания за праведность были для него всего лишь делом преходящей важности; ценилось лишь делаемое и переносимое за Христа.
Таким образом, он лично воспринимал словесные нападки, обрушившиеся на нашего Господа, как написано в Луке 15:1-2. Религиозные лидеры подняли шумиху и, постоянно изрыгая клевету на Него, выражали недовольство образом жизни Иисуса. "Он принимает грешников и ест с ними" (ст. 2), - протестовали они. И впрямь, Иисус был виновен по всем пунктам.
Вот что лежит в глубине высказывания г-на Ни: свежий воздух небес доставит наслаждение только тогда, когда человек сначала войдет в тесный контакт со зловонием этого мира. Вотчман Ни пришел бы в негодование при виде того, как современные христиане излишествуют в еде, развлечениях и общении, а также при виде нашего лицемерного отношения к нечестивым.
Видишь, Иисус жил на закопченной стороне. Его одежды были всегда потемневшими от адского дыма, а Его сердце оставалось чистым в свежем воздухе небес. Так же и Вотчман Ни, который проводил много времени с грешниками; он тоже жил на закопченной стороне. И он знал, как приятен чистый небесный душ после длинного, трудного дня работы на пыльных нивах земли. Он знал, как приятен вкус Слова после целого дня работы для Господа под жарким солнцем. Он знал, как сладостен вкус живой воды из вечного источника после работы до пота за евангельским плугом. И он гораздо больше ценил свет мира после того, как трудился во тьме ночной.
Снедает ли тебя до глубины горестное положение людей? Ужинаешь ли ты с обманщиками? Можешь ли ты поговорить с осужденными? Друг ли ты грешников? Знают ли они об этом? Чувствуют ли они это? Часто ли ты чуешь их запах?
"Мы должны оплакивать то, что не льем слезы о погибающих, - провозглашает Леонард Равенхилл. - Мы должны устыдиться того, что мы не в стыде. Мы должны склониться перед Богом и покаяться в том, что наши сердца не сокрушены. Если глаза проповедника на мокром месте, то глаза слушателей никогда не останутся сухими".
Может, ты помнишь тот последний раз, когда, сидя со своей семьей в ресторане и наслаждаясь едой, ты увидел, как в соседнюю кабинку зашла стайка шумных, сквернословящих молодых людей. Когда они продолжали шумно веселиться и бушевать в неправедности, буквально проклиная Бога, в тебе восстали все эмоции - от страха до ярости.
Их дым наполнил зал, вторгаясь в неприкосновенность твоей частной жизни; не табачный дым, но адская мгла. Их облако носилось над вашим столом, приводя всех в беспокойство. Нечистота, непристойности и зловоние ямы превратили ваш мини-отпуск во встречу с адом. Пока они танцевали с дьяволом и ужинали с бесами, ты смахнул остатки еды со своей тарелки, попросил счет, оплатил и поспешил к двери. Ты вышел, но куда?
От грешников никуда не скроешься. Мы живем на этой планете вместе с нечестивыми. И мы должны помнить, что многие из нас были точно такими же, как и они (и, возможно, не так уж давно). Как же это мы стали такими праведными, такими неприкосновенными?
Что, если бы люди, шедшие к нам с доброй вестью, убежали бы от нас, почуяв запах из нашего рта? Что, если бы они хлопнули дверью перед нами, услышав наше сквернословие? Что, если бы они сказали: "Безнадежный язычник, слепой дурак, богоненавистник. Однажды заплатишь за все. Ну, давай, убирайся отсюда!" Возможно ли, что грешники чуют зловоние нашей набожной духовности? Возможно ли, что после всего того, что мы показали им своей жизнью и своим отношением к ним, они отворачиваются от всякого, кто предлагает им Иисуса?
Джонатан Эдвардс негодовал, видя лицемерие многих христианских тружеников: Некоторые устраивают из любви к Богу и Христу огромный спектакль, но в них нет любви и доброжелательности к людям. Они склонны к ссорам, зависти и мести.
Многие годами будут точить зуб на своего ближнего, живя в огорчении духа по отношению к нему. С другой стороны, есть и такие, которые на вид очень доброжелательны к людям, но в них нет любви к Богу.
Роберт Мюррэй Макчейн вразумлял излишне набожных:
Нежно и кротко обращайтесь со своими необращенными друзьями.
Помните… когда-то и вы были так же слепы, как они.
Близкий друг Джона Уэсли, Джорджа Уайтфильда и Филиппа Доддриджа - Сюзан Хантингтон - говорила о трех составных частях возрожденной души:
1.Полная ненависть к греху
2.Преданная любовь к Искупителю
3.Любовь и доброжелательность к людям
"В самом ли деле я Божье дитя?", - спрашивает она во время самоанализа.
Желаю ли я искренне, от всего сердца освободиться от тления, лежащего в основе моего естества и делающего меня чуждым дому моего Отца? Устремляется ли мое сердце в любви и нежности к Тому, Кто понес мои беззакония, и чьими ранами я исцелился? Питая такую любовь в своей душе, ношу ли я в своем сердце желание и молитву к Богу о том, чтобы мне выполнить свою роль, какой бы скромной она ни была, чтобы привести к этому Спасителю погибающих людей? Ибо в этом плод веры.
Я призываю тебя задать себе эти вопросы: oХочет ли Бог, чтобы я был плачущим работником на Его ниве?
o Готов ли я платить цену за урожай?
o Отдам ли я свои "самые драгоценные семена" и буду терпеливо ожидать окончания зимы?
o Буду ли я трудиться как для Господина жатвы?
И вот вновь наш текст - ключ к раскрытию тайн духовного урожая: "С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои" (Пс. 125:6).
"Каждый раз, мой брат, говори, будто в последний раз, - сказал Джордж Уайтфильд. - Плачем отмети всякие их возражения и заставь их заплакать: "Смотри, как Он любит нас".
Я хотел бы вновь процитировать мысль Ричарда Бакстера, приведенную в одной из предыдущих глав: "Идите к бедным грешникам со слезами на глазах, пусть они видят, что вы считаете их несчастными, и что вам их искренне жаль. Пусть они увидят, что принести им благо - это желание вашего сердца".
Великое облако свидетелей стенает к нам с небес: "Плачьте о своем стаде!", - раздается зов сердца Макчейна. "Плачьте об этом мире!", - учит нас Уайтфильд.
"Плачьте о своих ближних!", - страстно умоляет нас голос Бакстера.
"Плачьте на полях!", - говорит Господин жатвы. Аминь!
Все книги