Глава 11. Слезы во флаконе
До конца ли понимает Бог нашу грусть и боль, когда мы плачем? Может ли Он искренне сопереживать нам?
Было два часа ночи. Эстер услышала шум возле дома и разбудила мужа, чтобы посмотреть, чт? там.
Он вернулся через пару минут и вынул из ящика в шкафу свой пистолет 32-го калибра. "Это всего лишь енот, дорогая, - заверил он жену. - Он, наверное, охотится на кур. Его надо убить. Сейчас вернусь".
Эстер и Ральф жили душа в душу. Поженившись, они переехали из Мичигана в окрестности Сиэтла и обосновались в живописном сельском домике на острове Вашон.
Эстер питала особую любовь к животным и к музыке. Чтобы стрельба воспринималась не так болезненно, она решила прибегнуть к успокоительным звукам своего оргaна. Пока Ральф бегал за енотом, Эстер села за инструмент в надежде заглушить звуки выстрелов. Это решение оказалось роковым.
Когда Ральф распахнул дверь дома, маленькое животное забилось под автомобиль. Ральф сделал два выстрела, и оба мимо. Затем енот запрыгнул на крышу автомобиля, после чего раздался выстрел, ставший роковым.
Такое называют нелепой случайностью, которая не может повториться и за миллион лет. Пуля, выпущенная из пистолета Ральфа, пробила стену дома, срикошетила и попала в грудь Эстер, сидевшей за оргaном. Получив ранение, она упала навзничь. Через несколько дней она скончалась в Сиэтльской больнице.
Это была одна из тех трагичных "если бы только" ситуаций. Если бы только они проспали беспокойный шорох енота. Если бы только этот енот убежал сразу же, когда раздался первый выстрел в ночи. Если только Эстер оставалась в постели, пока Ральф охотился за маленьким зверьком. Если бы только оргaн стоял на несколько сантиметров правее или левее. Если бы только первый выстрел оказался точным. Если бы только они решили не покупать пистолет, а купить вместо него дробовик. Этот список бесконечен, и конец его - тщета.
Мы все знаем, что жизнь играет злые шутки с хорошими людьми. Винить тут некого. Мы можем до конца своих дней задаваться вопросом, почему такое могло случиться с Эстер, так и не придя к ответу. Наконец, что случилось, то случилось, и нам было пора с этим смириться.
Мне было три года, когда случилось это жуткое несчастье. Эстер была старшей сестрой моей мамы. Я помню разыгравшуюся после этого сцену, как будто все произошло только вчера.
Я игрался в гостиной, и тут зазвонил телефон. Это был дядя Ральф из Сиэтла. Мама подняла трубку, и через несколько мгновений она неистово плакала. Я бросил свои игрушки и пошел на кухню, где она сидела за столом.
Услышав об этой нелепой трагедии, мама не могла поверить своим ушам. "Но она была так молода - так жизнерадостна - так мила", - произнесла она. Я слышал, как ее голос дрогнул от глубокой душевной раны. "Почему Эстер?" - рыдала она. Ее сестра была мертва. Мама знала, что не сможет приехать на похороны, потому что она была беременна моей младшей сестрой Сюзи. Мысль о том, что уже никогда не увидит свою сестру, только прибавляла боли к ее горю.
Это тяжкое горе случилось более трех десятилетий назад. В тот момент я не мог полностью понять происходящее. Но одно я понимал: моей маме было тяжело, и я хотел ей помочь.
Но чем утешить человека, оплакивающего такую безвременную смерть? Я решил на всякий случай быть к ней поближе.
Больше всего мне запомнились мамины слезы. Они ручьем лились на стол. Как мало я понимал, что, образно говоря, я собирал ее слезы в живой мемориал трагической гибели ее сестры Эстер. Когда моя мама плакала, я подставил к ней воображаемый флакон, наполнил его слезами и навеки сберег его в своей памяти. Теперь, повзрослев, я могу отправиться в прошлое, пошарить на полках своей памяти и снять оттуда маленький флакон с надписью: "Мамины слезы о смерти ее сестры Эстер". Слезы во флаконе.
Почти все мы пережили что-нибудь подобное в своей жизни. Если бы мы могли приостановить мельницу повседневной жизни и замереть на несколько минут, то разум вновь привел бы нас к незабытым нами событиям, вызвавшим слезы.
Недавно наш близкий друг по имени Кристина поведала мне о происшествии, отложившемся в ее памяти. Это не трагическая история, но она осталась в памяти благодаря сопровождавшим ее слезам.
Мой отец преподает во взрослом классе воскресной школы при нашей церкви. Несколько дней назад он подошел ко мне и спросил, не хочу ли я рассказать ему об какой-нибудь памятной ситуации, возникшей между мной и родителями в раннем детстве. Хорошие или плохие, он хотел узнать, каковы на самом деле были мои детские впечатления о его родительской власти. У меня в памяти сразу же всплыл один случай.
"Папа, самое сильное впечатление моего детства осталось у меня от случая, который ты, наверное, уже не помнишь, - я сказала ему. - Я была подростком и, дерзко нарушив твой запрет, ускользнула из дома, пока вы с мамой были в ресторане. Узнав об этом, ты продемонстрировал такие чувства, каких мы, дети, дотоле не видывали".
Я думаю, он ожидал от меня воспоминаний о каком-нибудь строгом наказании или о сказочном семейном отдыхе на побережье. Или о том рождественском утре, когда я увидела под елкой сверкающий новенький велосипед. Или о тех бесконечных часах, которые он проводил со мной, корпя над математическими уравнениями. Я была права - он ничего не помнил о том маленьком огненном испытании.
"Папа, ты созвал семейный совет. Кухня стала залом суда, ты был вместо судьи и присяжных, а я была подсудимой. Я помню, что когда ты входил в кухню, на твоем лице было сожаление. Вместо гнева, я видела печаль. Сев за стол, ты стал рассказывать семье о своих прегрешениях. Ты сказал, что ты неудавшийся отец и взял на себя вину за мои действия. В твоих словах звучали такая грусть и уныние. И тут произошло это. Ты заплакал".
"Я никогда до того не видела, чтобы ты плакал, папа, - продолжала я. - Я видела гнев, смех и множество других эмоций, но никогда не видела тебя плачущим. Твои слезы стали для меня наказанием. Я была виновна. Других доказательств уже не требовалось. Это было намного хуже порки, куда строже, чем запрет гулять. Ты плакал о моем непослушании. Это глубоко воздействовало на мое поведение в течение последующих лет. Когда ты плакал, твои слезы капали, не переставая. Это было как всем известная китайская пытка, когда на лоб жертвы в течение нескольких дней непрестанно капает вода. Твои слезы сделали со мною больше, чем годы и годы родительских советов. В тот день, папа, я увидела свое сердце. После твоих слез я сама захотела измениться".
В тот день, сама того не зная, Кристина делала то же самое, что и я, когда моя мама услышала о трагической смерти своей сестры Эстер. Кристина собрала слезы своего отца во флакон, как живое напоминание о смерти своего непослушания. Теперь, спустя годы, она прочитала надпись на этом флакончике: "Слезы папы о моем непослушании".
Почти все мы тоже можем рассказать о незабываемых событиях, оставшихся в нашей памяти из-за слез. Подобно тихой реке, поток слез может пробивать жесткую землю и оставлять в нашей памяти неизгладимое впечатление. Многие из нас могут дойти по следу своих слез до первоисточника. Мы неосознанно устанавливаем "историческую отметину". Да, мы все - собиратели слез.
Апостол Павел говорил о силе слез в втором послании к Тимофею: "Благодарю Бога, Которому служу от прародителей с чистою совестью, что непрестанно вспоминаю о тебе в молитвах моих днем и ночью, и желаю видеть тебя, вспоминая о слезах твоих, дабы мне исполниться радости" (2 Тим. 1:3-4). Слезы Тимофея оставили глубокое впечатление в памяти Павла. Апостол сберег их и теперь писал о них в этом прекраснейшем послании.
Сама идея собирать слезы на память живет уже много веков. Фактически, некоторые цивилизации на деле совершали то же, что мы делаем внутренне, и собирали слезы во флакончики в память об умерших.
Эти флакончики, называемые лакриматории, до сих пор в больших количествах находят в останках древних захоронений. Существовал обычай собирать слезы плакальщиков и хранить их во флаконах. Флаконы изготавливались из стекла (а те, что попроще - из обычной глины, зачастую даже необожженной и неглазированной), имели тонкий корпус, широкое основание и воронкообразное горлышко. Если друзья умершего должны были внести свой вклад в эти флаконы, они зачастую прибегали к услугам искусных женщин, чтобы заставить слезы хлынуть из глаз.
Ритуал собирания слез был противен для чувствительных людей. Римский историк Корнелий Тацит (55-120 гг. н.э.) приоткрыл то раздражение, которое этот обычай вызывал у многих людей: "Пусть на моих похоронах не будет видно признаков печали, всяческих помпезных самобичеваний или скорби. Увенчайте меня жеребейками, усейте цветами мою могилу, и пусть мои друзья не воздвигают суетных памятников для обозначения места, где покоятся мои останки".
Собирание слез практиковалось не только римлянами, но и более ранними восточными народами. В ходе некоторых траурных церемоний в Персии, жрец подходил к каждому человеку во время приступов скорби и тщательно собирал падающие из глаз слезы на кусочек ваты. Затем он выжимал их во флакон и бережно хранил. Это немного иллюстрирует сказанное в Псалме 55:9. "У Тебя исчислены мои скитания; положи слезы мои в сосуд у Тебя, - не в книге ли они Твоей?" В своей книге "Источник и печь" Магги Росс пишет: "Возможно, что женщина, омывшая ноги Иисуса своими слезами (Лук. 7:38) излила на них свои флаконы слез.
Греческий глагол допускает такой перевод. Обретя Господа, она более не нуждалась в том, чтобы держать при себе все свои радости и печали, но могла излить их и быть свободной. Больше ничто не мешало ее слезам стать водой жизни, текущей в реку жизни".
Во времена псалмопевца существовал еще один подобный обычай. Когда человек заболевал или попадал в безвыходное положение, его друзья приходили навестить его и приносили с собой флакончик для слез. Слезы, текущие по щекам страждущего, улавливались в эти флакончики и хранились в память о происшедшем.
Здесь важно отметить, что слезы могли быть собраны только в результате посещения. Я могу представить себе, как кричал Господу Давид: "Посети меня и посмотри на мои слезы. О, посети меня Твоим спасением, ибо без такого посещения некому будет собрать мои слезы. Посмотри на мои страдания. Храни их перед Собою в воспоминание и, видя этот флакон, помяни того, чьи слезы в нем". В Псалме 41:4 Давид писал: "Слезы мои были для меня хлебом день и ночь".
А понимает ли Бог нашу боль и печаль, когда мы плачем? Может ли Он искренне сопереживать нам?
Читая книгу Бытия, я нашел этот замечательный стих: "Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему" (Быт. 1:26). Абсолютно ясно, что этот отрывок Писания говорит, что Бог сделал нас подобными Самому Себе. "Вот текст, - пишет Джозеф Паркер. - Вот явное свидетельство того, что Бог сотворил человека по Своему образу и подобию; по образу Божьему сотворил Он его. Этого достаточно, чтобы опровергнуть всю Библию. Этого достаточно, чтобы свергнуть Бога с престола.
В известных пределах, любой человек может с полным на то правом заявить: "Раз человек создан по образу Бога, я не буду поклоняться Богу, чей образ таков".
Мы все понимаем мысль преподобного Джозефа Паркера. Помните, что сейчас мы рассматриваем падшего человека. До грехопадения прелесть Божьего творения излучала Его качества. Подобие Богу состояло из бессмертия души, из Его святости и невинности. Человек был наделен силой и способностями, он мог знать, любить и бояться Бога. И вдобавок ко всему прочему, ему была дана власть и господство над земным творением, так же, как Бог имеет власть над духовным миром. Да, человек до грехопадения состоял из любви, заботы, общения с Богом и мудрости.
Чтобы полностью понять сказанное в книге Бытия, мы сегодня должны смотреть на Человека Иисуса Христа. Когда мы следуем за Ним и ходим в послушании Его Слову, в нас начинает проявляться благость Божья. Под тоннами похоти мы находим сокровище, давно ждавшее открытия. Его подобие идет вглубь, как потоки сырой нефти, булькающие под землей. Когда мы ищем Господа, мы прорываем слои жесткой земли, умоляя, чтобы Его сокровище вышло на поверхность. "Я хочу Тебя! - кричим мы. - Я хочу быть точно таким же, как Ты, Господь Иисус! Я хочу богатеть в Тебя, Иисус". Мы роем глубже и глубже, и вдруг это происходит: мы находим нефть! Любовь Христа вырывается из самых глубин нашего естества. Мы обливаем ею и себя и окружающих. Мы пропитываемся Его присутствием.
Если ты смотришь на Него, то ты увидишь в своей жизни плоды, несущие образ и подобие Бога. Будь, как Он, и ты будешь его образом.
И все же моя основная мысль в этом: как мы чувствуем грусть и "плачем до утра", точно так же и Бог. Он скорбит, подобно нам. Сперва Он сотворил нас, а затем прошел за нас последнее поприще, облекшись одеждою плоти, чтобы Самому пережить все, что мы испытываем. Никогда не позабудь это сильное место в Писании, говорящее о жизни нашего Господа: "Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и услышан был за Свое благоговение" (Евр. 5:7). Никто не наполнил слезами столько флаконов, сколько Господь Иисус.
Проходишь ли ты через свою Гефсиманию? Одинок ли ты? С тобой ли твои друзья, или они уснули невдалеке? Дошел ли ты с Богом до момента, когда ты говоришь: "Не моя воля, но Твоя да исполнится"? Тяжело ли пить из предложенной тебе чаши?
Иисус там уже побывал. Он держит флакон, ловя каждую слезинку.
У тебя слезятся глаза от бега, прохождения поприща? Мы все знаем, как на глаза наворачиваются слезы, когда мы бежим против ветра. Его свежий напор бьет нам в глаза и иссушает влагу. Наш организм реагирует слезами, смягчающими сухость. Задувает ли тебя ветрами несчастий на твоем поприще? Иисус там уже бывал. Он держит флакон, ловя каждую слезинку.
Тебя отвергли? Твои друзья и родственники бросили тебя? Ты держишься за Божье обетование: "Ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня" (Пс. 26:10). Помни, Иисус там уже побывал. Он держит флакон, ловя каждую слезинку.
Ты устал от скитаний? Ты чувствуешь себя, как преследуемый беглец, как Давид, ты терпишь натиск со всех сторон? Ты перебегаешь из одной темной пещеры в другую, из одной пустыни в другую? Тебе негде преклонить голову? Иисус там уже побывал. Он держит флакон, ловя каждую слезинку.
Вокруг тебя рушится весь мир? Стоя на холме, ты созерцаешь агонию этой жизни, так же, как Иисус созерцал Иерусалим? Видишь ли ты, как здорово все могло быть, но грех лишил тебя самых лучших Божьих благословений? Ощущаешь ли ты на себе последствия бунтарства? Чувствуешь тьму погибели? Иисус там уже побывал. Он держит флакон, ловя каждую слезинку.
Я спрашиваю у тебя: "Нашел ли ты глубоко внутри себя бесценный источник слез?" Говорят, воды на Дальнем Востоке так мало, что если человек владеет колодцем, то он богат. За колодцы там идут нешуточные войны.
Но каждый человек владеет одним колодцем - глубоким колодцем слез. Слеза - это растворенные муки. И силою Божьей она может выкристаллизоваться в духовное богатство и раскрепощение.
Находясь в сильной духовной засухе, ты мечтаешь хотя бы о капле влаги, но сегодня тебе может открыться целый источник. Не снаружи, но внутри - там ты найдешь свой духовный оазис. Пусть слезы наворачиваются и свободно текут. Бог с нетерпением ждет их, желая собрать все до капельки.
Возможно, ты находишь себя в том, что я говорю. Возможно, ты, как никогда прежде, нуждаешься в подкреплении от Господа. Как некогда Давид, ты взываешь: "О, Господь, Ты видишь мои скитания". Мой друг, Он с тобою. "Вечером водворяется плач, а на утро радость" (Пс. 9:6).
Прочитай эти стихи как Его обетование для тебя в этом мрачном кризисе: "Восстань, светись, [Иерусалим], ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою" (Ис. 60:1). "Ибо пробьются воды в пустыне, и в степи - потоки. И превратится призрак вод в озеро, и жаждущая земля - в источники вод" (Ис. 35:6-7).
Позволь Богу собирать слезы. Однажды ты посмотришь назад, пороешься на полках и подивишься этому драгоценному времени с Господом в твоей жизни.
Иисус пережил и все слезы радости и все слезы печали. "Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи" (Евр. 4:15-16). Наш Первосвященник ходит по коридорам наших домов, уже наполнив не один флакон Своими слезами. Он наклоняется к нам и нежно подставляет под наши глаза пустой флакон. "Плачь, мой возлюбленный - я поймаю каждую каплю, - заверяет Он тебя. - Я припомню твои страдания. Я запишу твою боль в книгу".
Великий лондонский проповедник Эдвард Ирвинг, сам перенесший невероятные трудности, так прекрасно сказал об этом: О, вечная ценность благочестивых слез. Это те добрые слезы, которые вырываются из наших сердец, когда мы взираем на Того, Которого пронзили, и оплакиваем, как мать своего единородного сына. Как те слезы, которыми Христос оплакивал падший и нераскаявшийся Иерусалим, предвидя его злую участь. Как те слезы сострадания, которыми Он оплакивал скорби домашних Лазаря. Как те слезы Павла, когда он ночью и днем ходил от дома к дому в Ефесе, умоляя людей примириться с Богом.
Это не горькое разочарование Ионы, который крайне негодовал на то, что Господь пожалел о Своих угрозах Ниневии, и упрашивал Бога такими словами: "И ныне, Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить" (Иона 4:3); но это расположение духа пророка Иеремии, восклицавшего: "Разве нет бальзама в Галааде? разве нет там врача? Отчего же нет исцеления дщери народа моего? О, кто даст голове моей воду и глазам моим - источник слез! я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего" (Иер. 8:22, 9:1).
Это не слезы гордости, нехотя исходящие из жесткого сердца, подобно воде, сочащейся из монолитной скалы, но слезы гордости уничиженной и обличенной силою Божьей. Эти слезы обильно текут, как поток, хлынувший из скалы, которую ударил посох Моисея, посланника Божьего.
Это не слезы плотского желания мирских благ, не слезы плотской печали по пропавшим мирским благам, но слезы духовного желания духовных благ. Или же слезы печали, если Бог сокрыл Свое лицо или сдвинул наш светильник с прежнего места.
Бог сильно интересуется нашей печалью и берет на заметку гораздо больше, чем мы в состоянии представить. Он - серьезный коллекционер. Для хранения Своих находок Он пользуется книгами, свитками и флаконами.
В книгах Он хранит наши имена и наши дела: "Ей, прошу и тебя, искренний сотрудник, помогай им, подвизавшимся в благовествовании вместе со мною и с Климентом и с прочими сотрудниками моими, которых имена - в книге жизни" (Филип. 4:3). "И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими" (Откр. 20:12).
В Его свитках находятся наши грехи. "В свитке было бы запечатано беззаконие мое, и Ты закрыл бы вину мою" (Иов 14:17). Какая драгоценная истина! После того, как наши беззакония запечатываются в Его свитке, они приколачиваются к кресту (Кол. 2:13-14), а затем - выбрасываются в море (Мих. 7:19).
А в Его флаконах мы находим свои слезы. "У Тебя исчислены мои скитания; положи слезы мои в сосуд у Тебя, - не в книге ли они Твоей?" (Пс. 55:9). Понятно, что свитки и флаконы - это все лишь метафора, но она оказывает нам неоценимую помощь в понимании чудных путей Господних.
Интересно, что в Слове ничего не упоминается о качестве самого сосуда. Я убежден, что если бы было дано какое-нибудь определение, например: "Положи слезы мои в драгоценный сосуд у Тебя", то набожные религиозные лидеры прошлого создали бы из этого целую доктрину. Они тут же озаботились бы в первую очередь размером, качеством и материалом своих флакончиков для слез.
Без сомнений, появился бы броско одетый телевизионный евангелист, который за каждый пятидесятидолларовый взнос отправлял бы вам почтой оловянный флакончик для слез с вашими инициалами; серебряный флакончик с вашим полным именем за каждые сто долларов; позолоченный флакончик с вытравленными вокруг вашего имени замысловатыми ангелочками за каждый пятисотдолларовый взнос; и, разумеется, для более щедрых даятелей, пославших десять тысяч долларов и больше - выложенный бриллиантами платиновый флакончик для слез с вашим именем, выгравированным на драгоценных камнях! Раз уж речь зашла о сосудах, я хотел бы поговорить о коллекционерах бутылок. Для некоторых людей собирание старых бутылок - занятие столь же серьезное, как наблюдение за рынком ценных бумаг для других. Многие бутылки имеют номинальную стоимость, составляющую несколько тысяч долларов. Допустим, если вы - обладатель семидюймовой прямоугольной розоватой бутылки прошлого века с надписью "Jacob's Cabin Tonic Bitters", то я бы на вашем месте отправился в ближайший автомагазин и, обменяв свою реликвию на наличные, уехал бы на новеньком авто, или же, позвонил бы своим кредиторам и сказал, что чек уже в пути. Ваша бутылка стоит около десяти тысяч долларов!7 Отрезвляюще, а? Серьезные коллекционеры постоянно охотятся за редкими сокровищами.
Почти все старые бутылки имеют изъяны, например, щербины в стекле, изогнутое горлышко, воздушные пузырьки и так далее. Каждый подобный изъян повышает их стоимость, и коллекционеры особенно ценят такие экземпляры. Термины, типа "applied lip", "kick-up bottom", "blob seals", "whittle marks" и "sheared up" новичку незнакомы. Но в лексиконе заядлых знатоков это обычные понятия.
Бог тоже серьезный коллекционер, но Он проявляет интерес вовсе не к стоимости сосуда, а к чистоте содержимого. Человек всегда судит по внешности, а Бог - по тому, что внутри.
Ну отчего Богу собирать слезы, спросите вы, что Ему, больше собирать нечего? Неужели для того, чтобы показать, насколько они для Него ценны, и чтобы дать намек, что они хранятся для употребления в будущем? Слезы, которые Его дети проливают и передают Ему на хранение, не могут быть слезами бунтарства или неискреннего плача. Однажды эти слезы возвратятся к пролившим их, превратившись в чудесный напиток под действием той же силы, которая некогда превратила воду в вино.
Невозможно пролить хоть слезу, Чтобы твой Творец не оказался рядом.
Будучи мальчишками, мы распевали одну старую трактирную песню "Сто бутылок пива на полке". Поменяем несколько слов и споем ее, чтобы посмотреть свежим взглядом на Божью грандиозную коллекцию слез:
Сто бутылок слез на полке,
Сто бутылок слез.
Сними одну и пусти по кругу,
На полке будет девяносто девять бутылок слез.
Девяносто девять бутылок слез на полке,
Девяносто девять бутылок слез.
Сними одну и пусти по кругу,
На полке будет девяносто восемь бутылок слез.
Мы вполне могли бы начать отсчет с миллионов, обозревая взглядом немыслимую коллекцию флаконов, выстроившихся вдоль стен Божьей палаты слез. Ряды и ряды глиняных сосудов, больших и малых, хранящих драгоценные останки святых. Уильям С. Плюмер (1802 - 1880) однажды сказал: "Дорога к небу пропитана слезами и кровью святых".
Я не знаю, как Бог систематизирует экспонаты Своей коллекции слез. Может, по алфавиту? Может быть, тогда ты увидишь слезы Авраама, скажем, в самом начале левого края, а затем, пройдя мимо миллионов других флаконов, дойдешь до слез великого моравийского миссионера Николаса Зинзендорфа справа? [Буква "зет", является последней буквой английского алфавита - прим. перев.] Или же они все стоят по алфавиту в пределах тематических разделов, рассмотрению которых мы посвятим остаток этой главы?
Флаконы слез человеческих страданий и трудностей Протянем руку к полке и снимем наугад один из флаконов. Посмотри внимательно на бирку. Возможно, сейчас мы увидим жидкие останки окровавленного мученика. Или же этот флакон содержит боль брошенной семьи.
Вот один интересный на вид флакон. Имя на Бирку: Изабель Браун, жена Джона Брауна из Пристхилла, принявшего мученическую смерть в апреле 1685 года. Почему ее слезы навсегда увековечены в этом хранилище страданий?
Давайте прочитаем отрывок из рассказа о ее тяжких испытаниях: В Шотландии наступила пора тяжких гонений. Вихрь расправ, чинимых по приказу короля, привел к гибели десятков христиан по всей стране. Всякого, кто отказывался подчиниться королю, объявляли еретиком и приговаривали к смерти.
Джон Браун пал от рук человека по имени Клэйверхауз, посланного королем вершить эти хладнокровные убийства. О Клэйверхаузе говорили, что он по-настоящему жаждал крови реформаторов. Услышав о преданности Джона Брауна Иисусу Христу, Клэйверхауз и его люди поскакали в сельскую местность, чтобы найти этого Божьего последователя.
Одним апрельским утром они прибыли на место. Исповедание самого Джона Брауна было для них исчерпывающей уликой, и они его услышали. Вердикт был скор: приговаривается к смерти.
"Молись, ибо ты сейчас же умрешь", - приказал Клэйверхауз. В его голосе звучала такая ярость, что изумление охватило даже его собственных солдат. На семью Брауна она произвела иной эффект. Его жена - на последних месяцах беременности, с маленьким ребенком на руках и шестилетней Джанет рядом - стояла, пока ее муж молился, "чтобы все благословения завета излились на нее и ее детей, уже рожденных и еще не родившихся, как на осененную силою Духа Святого, когда Он сойдет подобно дождю на луга, подобно ливню на землю".
Когда Клэйверхауз не мог более вынести молитв Брауна, ему удалось (после того, как он дважды перебивал его самыми богохульными выражениями) поднять его с колен.
Джон сказал своей жене: "Изабель, наступил тот день, о котором я говорил тебе еще до нашей свадьбы". Со своей обычной добротой он добавил: "Через несколько минут ты увидишь, как я буду вызван в суд на небесах в качестве свидетеля по иску нашего Искупителя против правителя Шотландии. Хочешь ли ты, чтобы я разлучился с тобою?" "От всего сердца", - ответила она голосом, выражавшим ее уважение к мужу и покорность Господу, "даже, когда Бог призвал ее смириться перед Его ужасными испытаниями".
Джон Браун вновь стал молиться. Это привело Клэйверхауза в нестерпимую ярость. Он тут же приказал шести солдатам расстрелять Брауна, но молитвы и поведение этого человека удержали их от такого дикого зверства. Они замерли без движения. Боясь мятежа с их стороны, Клэйверхауз сорвал с пояса пистолет и прострелил Джону Брауну голову.
Солдаты Клэйверхауза ускользнули от этой ужасной сцены. Тогда их командир, как хищный зверь, который ревет и топчет павшую жертву, стал оскорблять мягкосердечную жену погибшего, которая собирала куски разлетевшейся на части головы ее мужа. Он язвительно дразнил ее: "Ну что ты теперь думаешь о своем муже, женщина?" "Я всегда думала о нем хорошо, - сказала она, - а теперь еще лучше!" "Я убью и тебя!" - заорал он. Она ответила: "Сомневаюсь, что твоя жестокость зайдет так далеко; и вообще, как ты собираешься ответить за сегодняшнюю работу?" С лицом, противоречащем его словам, он ответил: "Перед людьми, может, и придется отвечать, а что касается Бога, то я своими руками с Ним разделаюсь". Сказав это, он пришпорил лошадь и ускакал. Она осталась у трупа.
Изабель связала голову мужа платком, собрала его тело, покрыла его своим пледом, и теперь, когда делать было уже нечего и бороться не с кем, она села на землю, взяв к себе детей, и плакала над своим раскромсанным на части мужем. Она была беременна, имея, кроме Джанет, еще маленькую Изабель на руках. А теперь еще и овдовела. Ее слезы лились, но не попадали на землю. Бог стоял рядом, ловя все до капельки.
Таковы флаконы слез человеческих страданий и трудностей. Мы могли бы веками читать одни только имена тех, кто на самом деле страдал. Я думаю о бесчисленных именах маленьких детей, пострадавших от ужасов войны в одном только нашем столетии. В вечную память об их боли собраны целые океаны слез.
Перед тем, как попрощаться с Божьей коллекцией флаконов для слез, давайте задержимся еще ненадолго и просмотрим полки, находящиеся в другом интересном разделе.
Флаконы слез кающихся грешников Более трехсот лет тому назад эти прекрасные слова вышли из-под пера Эйбрахама Райта: Пока мы пребываем в этой пелене несчастья, Бог хранит все наши слезы в сосуде; так драгоценна эта влага, сочащаяся из полных раскаяния глаз: и, чтобы не ошибиться, Он вносит количество капель в Свою книгу. Драгоценное миро - вот чем та женщина (предположительно, Мария Магдалина) помазала ноги Христа в доме одного фарисея; но ее слезы, которыми она их омыла, были дороже ее нарда.
В девятнадцатом веке английский пастор Чарльз Сперджен, которого называли принцем проповедников, писал: "Я не знаю, когда я бываю счастливее, чем плача о грехе у подножья креста".
Слово Божие содержит много историй о покаянии - как искреннем, так и не искреннем. Внезапно мы вспоминаем одно имя. Как насчет Исава? Бог, конечно же, заметил его слезы? Однако, наши глаза уже устали, просматривая все флаконы на букву "И". Исава там не нашлось! "Неужели его слезы не были искренними?" - спрашиваем мы. Неужели Бог не учел его угрызений совести за то, что он продал Иакову право первородства? Неужели Бытие не говорит, что "он поднял громкий и весьма горький вопль" своему отцу Исааку? "Отец мой! благослови и меня" (Быт. 27:34). Как насчет флакона со слезами Исава?
Заглянем вновь в Слово Божье: Наблюдайте, чтобы кто не лишился благодати Божией; чтобы какой горький корень, возникнув, не причинил вреда, и чтобы им не осквернились многие; чтобы не было между вами какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав, за одну снедь отказался от своего первородства. Ибо вы знаете, что после того он, желая наследовать благословение, был отвержен; не мог переменить мыслей отца, хотя и просил о том со слезами (Евр. 12:15-17).
Слезы капали, но не в Божий флакон. Может ли человек сегодня "продать свое первородство" за наслаждения греха? Как порция еды, грех приятен лишь на время. А после этого, может ли человек пролить ведра слез и все же "быть отверженным"?
Мы проходим мимо полок чуть дальше, и нам попадается одно очень знакомое имя. Оно принадлежит великому воину Христа. Посмотри поближе на эту бирку: Симон Бар-Иона, широко известный как Петр.
Это тот человек, о ком Иисус сказал: Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Матф. 16:17-19).
Но Петру предстояло еще пройти нелегкий путь. Видишь, приближался тот день, когда сказанные им слова: "Ты - Христос" (Матф. 16:16) вернутся и будут следовать за ним по пятам.
Нас поражает размер его флакона. Приподняв его с полки, мы видим, что он полон слез до краешка. Когда же Петр успел столько наплакать, что наполнил такой вместительный сосуд?
Исследуя Писания, мы находим ответ. Мы видим Петра позднее, в критической точке его жизни. Он провел со своим Наставником более трех лет. Его глаза видели одно чудо за другим. Теперь же, пока Иисус стоит перед судом, мы находим Апостола греющимся возле костров безбожников. Неправильное место, неправильное время и возле неправильного огня! Почему же он не вспомнил слова псалмопевца? "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей" (Пс. 1:1).
Слово Божие изображает это событие в навязчивых деталях. "Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя.
Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух" (Матф. 26:73-74). "Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды. И, выйдя вон, горько заплакал" (Лук. 22:61-62).
Так как же мог человек, который лишь недавно произнес эти слова: "Ты - Христос, Сын Бога Живого", вскоре, бренча ключами Царства Небесного в своей руке, изрекать проклятия и говорить: "Сказываю вам, я не знаю Его"?
Я думаю, все мы понимаем дилемму Петра. На всем протяжении истории христианства лишь немногим верующим удавалось никогда не отречься от Господа в тот или иной момент свой жизни, словом или делом. Мы сгибаемся под натиском извне и поддаемся ажиотажу толпы.
Но благословенно будь имя Иисуса; Его милость обновляется каждое утро! Есть прощение! Даже в жизни Петра мы видим надежду, продолжая следовать за рассказом в Писании. Он был прощен и необычайно сильно использован в служении Наставнику.
Круммашер в своем трактате "Страждущий Спаситель" касается этой мучительной сцены: Петр, посмотрев в глаза своему Наставнику, полностью растворяется в горечи и стыде. Он накрывает свою голову плащом, как будто он более не достоин находиться перед Богом и людьми, и начинает "горько плакать". Это те самые слезы, о которых написано: "Положи их в сосуд у Тебя, - не в книге ли они Твоей?", они являются тем самым севом, от которого обещана жатва с радостью. Как жемчужные капли, прорезающиеся по весне на ветках виноградной лозы, они свидетельствуют они находящейся внутри жизни; а, находясь на глазах грешника, они провозглашают Сатане неудачу его сватовства и конец его торжества. О, как многое отражается в этих слезах!
Истинные слезы раскаяния. Среди них нет слез Исава, но слезы Петра есть. Истинное, полное слез покаяние закупоривается навсегда.
Мы переводим взгляд и обнаруживаем еще одну категорию слез на полках Божьей слезной палаты.
Слезы ходатая о погибающих
Почему же здесь так мало флаконов?
Рядом находится еще один раздел.
Слезы невинных детей
Здесь мы видим миллионы и миллионы крошечных сосудов. Море печали из невинных глаз.
Список разделов все продолжается. Миллион флаконов со слезами на полках. Божья коллекция слез. Каждая капля может рассказать целые тома.
Лакриматории, извлекаемые сегодня из-под земли на местах древних захоронений, заполнены пылью. Слезы испарились много веков назад. Но Божьи флаконы и их содержимое хранится навеки - всегда под рукой у Господа. Он бережно хранит Свою коллекцию. Каждая капелька там как сладостное благовоние; каждый флакон - это напоминание об искренности Его детей.
Возможно, в день суда они будут использованы, как улика в нашу пользу или против нас.
А теперь в последний раз вернемся в Его слезную палату, чтобы найти еще кое-что. Но ты так и не… "Что-что?", - спрашивает служитель.
"Я не могу найти свой флакон".
"Ну, что вы. Тут, наверное, какое-то недоразумение. Посмотрите еще раз. Здесь где-то есть ваше имя, не так ли?"
Все книги