В Аргентине, в одной большой южноамериканской метрополии я попал на бракосочетание. Мы сидели в типичном латиноамериканском дворике, патио, а сквозь листву роскошных деревьев струились желтые косые лучи солнца и, разбиваясь о зеленую крону деревьев, пятнами украшали прохладную, расцвеченную яркими цветами мозаику пола патио.
Женщины накрывали праздничный стол для гостей, и одна из них привлекла мое внимание. Я попросил друга-миссионера познакомить нас. Это была Луиза Лейман, очаровательная молодая миссионерка из Канады. С первого взгляда я был очарован ее улыбкой и грациозными манерами.
“Так это и есть Луиза Лейман”, — размышлял я. Я слышал о ней и раньше. Еще осенью 1940 года по пути на Аляску я провел неделю на собраниях в Принс-Руперте, в Британской Колумбии. Пастор рассказал, что в тот день, когда я отплывал на север, в Аляску, к ним с юга приезжала молодая миссионерка из Южной Америки, мисс Лейман, чтобы поведать об Аргентине. Мы разминулись с ней всего лишь на несколько часов. На обратном пути из Аляски я проповедовал в нескольких церквях Канады, и в каждом городе христиане говорили мне об этой миссионерке из Аргентины и о том, каким она была благословением для всех них. Мне очень хотелось познакомиться с этой молодой и неустрашимой женщиной, которая служила там куда отваживались ехать только самые смелые и ревностные. Я восхищался ею.
В своей миссионерской поездке по Латинской Америке я еще раз вспомнил о Луизе Лейман. В красивом городке Мендоса в Аргентине, в доме одного миссионера, я слышал, что в течение полугода эта миссионерка из Буэнос- Айреса трудилась вместе с этими людьми. Они заявили, что она принесла им в дом солнечный свет и благословение в их миссию.
И вот, наконец, мы встретились на брачном пире.
Я навсегда запомнил, как Луиза играла свадебный марш на электрическом органе. В этот момент вошла невеста и встала рядом со своей подругой у алтаря. Я посмотрел на Луизу, она посмотрела на меня, и мы оба улыбнулись.
И все. Но внутри меня что-то перевернулось. Позже мы поддразнивали друг друга, пытаясь выяснить, кто улыбнулся первым, но мы оба знали, что улыбнулись одновременно.
В следующий раз я увидел Луизу в Хендерсоне, в семи часах езды от Буэнос-Айреса. Было восемь часов праздничного рождественского дня, когда мой переводчик, мистер Соренсен, привез меня в местную миссию. Я удивился, увидев под елкой в доме пастора красивый пакет с моим именем на нем. Мое удивление переросло в смущение, когда я открыл пакет и обнаружил в нем маленького деревянного ослика с колесами под копытами. Так Луиза сделала мне свой первый подарок. Я назвал ослика ее именем и через несколько дней подарил ослика ребенку миссионера, в доме которого остановился.
Из Аргентины я поднялся по рекам Ла-Плата и Парагвай в район Асунсьона. Несколько дней езды верхом на муле — и я попал в церковь английской миссии среди индейцев. Во время долгого путешествия я написал письмо мисс Лейман, в котором поблагодарил ее за ослика и рассказал, что подарил эту игрушку ребенку миссионера.
Вернувшись в Асунсьон, я получил шутливо возмущенное письмо от Луизы, в котором она пеняла мне за то, как я распорядился ее подарком.
В ответном письме я попросил прощения, она ответила, что я прощен. Затем я еще раз написал ей: “Спасибо”, а она ответила: “Пожалуйста ”. Так мы переписывались еще примерно с год. Наконец, все так же, в письме, я сделал ей предложение, и она, тоже в письме, приняла мое предложение.
День 15 февраля 1944 года стал вторым знаменательным днем в моей жизни. Первым я считаю тот памятный день, когда в возрасте семнадцати лет я решил следовать за Иисусом. Второй по важности день наступил в мой тридцать первый день рождения, когда я попросил мисс Лейман стать моей женой.
Я уже вернулся в Соединенные Штаты из двухлетней поездки по Центральной и Южной Америке и провел серию проповедей в Миннесоте, когда наконец решил послать ей письмо с предложением. Днем и ночью в течение многих недель я искал Бога, чтобы быть в этом вопросе уверенным в Его воле. Я также просил совета у некоторых христиан, к которым относился с особым уважением.
Когда я сделал Луизе предложение, моя голова шла кругом, а сердце бешено колотилось. Первое письмо мне не понравилось, поэтому я переписал его. Второе письмо мне показалось слишком официальным, поэтому я и его переписал. Наконец я наклеил марку авиапочты на последний вариант письма, запечатал его молитвой и поцелуем и отправил на крыльях ветра в далекую Аргентину.
Через тридцать один день, 18 марта 1944 года, почтальон доставил письмо от Луизы с ее ответом. В тот день я сделал в дневнике такую запись:
“Сегодня я обручился с Луизой! Через один месяц и один день после моего предложения я получил ответ. Сейчас я сижу в большом аэропорту в городе Мехико и жду самолет в Такспан, откуда я отправлюсь к индейцам отоми. Я перечитываю письмо от Луизы, переправленное мне сегодня утром из дома в Чикаго. Она согласилась покинуть Аргентину и вернуться домой в Канаду, где чуть позже в этом же году мы поженимся. Пусть Бог соединит наши судьбы в великом труде для Него во всех частях мира. Она сказала, что молилась об этом в течение недели и советовалась со старшими миссионерами, и это хороший дух. Мое сердце уверено, что она будет мне чудесным спутником жизни и что она — Божий выбор и мой выбор. Расстояние между нами так велико, а ограничения и строгости военного времени так усложняют все дело, что на переписку уходит много времени. Надеюсь, что наши письма читает один и тот же цензор и, зная как развивались события, он не станет задерживать письма”. Луизе понадобилось три месяца, чтобы приготовиться к отъезду из Аргентины. Когда наступил долгожданный день, я ждал ее в большом международном аэропорту в Нью-Орлеане. Но ее самолет в тот день не прилетел. На следующий вечер в семь часов ее имя появилось в списке прилетающих пассажиров. Но даже тогда иммиграционные власти не выпускали ее до тех пор, пока американский гражданин не возьмет на себя ответственность за то, что она только пересечет Америку и тут же уедет в Канаду. Я был рад забрать Луизу из рук иммиграционных властей. Мы обнялись, и я увез ее в своем зеленом “хадсоне”.
После того как Луиза приехала в свой родной Лондон в районе озера Онтарио, я стал частенько приезжать туда на своем автомобиле. С мая по сентябрь я объездил самые разные города как в Мичигане, так и в районе Онтарио. Я использовал каждую возможность съездить в Лондон и повидаться с Луизой.
То были романтические дни, время мечтаний и планов на будущее. Это было время, когда два человека привыкали друг к другу, образовывая одно единое и гармоничное целое. Мы постоянно удивлялись тому, насколько сходны наши идеалы и желания. Никогда раньше я не видел, чтобы два таких похожих друг на друга человека были ведомы отдельными путями для того, чтобы наконец объединиться в едином труде для Господа.
Между нашими днями рождения была разница всего в одиннадцать дней. Мы оба приняли Христа в подростковом возрасте и очень быстро посвятили свою жизнь христианскому служению. Оба почувствовали призыв к миссионерскому служению, и оба начали это служение в один и тот же месяц одного и того же года. 30 сентября 1944 года в возрасте тридцати одного года мы оба стали единым целым.
Стоял чудесный день бабьего лета, великолепный день для свадьбы. Ровно в 2.30 дня я встал лицом к алтарю, слушая, как орган играет свадебный марш. Сердце забилось еще сильнее, когда поразительно красивая Луиза ступила на ковер в проходе под руку со своим отчимом, преподобным Дж.Д. Саундерсом. Мой брат, преподобный Эрнст Самраллл, пастор церкви в Чикаго, был моим дружкой. Нас венчал доктор Уортман, врач-миссионер и дядя невесты.
В заключение брачной церемонии миссис Уортман спела “Вместе с Ним”. Последние слова гимна были особенно пророческими для той жизни, которую нам предстояло прожить вместе:
Жизни совместной для них будет путь, Ближе, о Боже, всегда к ним пребудь. В радости, скорби, труде во все дни Пусть мысли и чувства их будут одни. О Боже, дай, чтобы в жизни сердца Были друг другу верны до конца.
Вот провозгласили наш союз. Затем брачный ужин закончился и гости разошлись. Мой “хадсон” умчал нас в сумерки озера Онтарио, к Ниагарским водопадам, расцвеченным осенними красками. Через четыре часа мы приехали в заранее забронированный коттедж для новобрачных, который окнами выходил на знаменитый водопад. Но наш медовый месяц не закончился на Ниагарских водопадах. Он растянулся на пятьдесят тысяч миль в миссионерском путешествии, во время которого мы объехали обе Америки буквально вдоль и поперек.
Как и апостол Павел в своих миссионерских путешествиях, мы не планировали заранее, куда ехать. Мы отправлялись туда, куда направлял нас Господь, и двери служений чудесным образом распахивались перед нами. Путешествовать в те годы было исключительно трудно, потому что шла война, но невидимая рука Божья открывала нам путь там, где по человеческим понятиям путей не было совсем.
После того как мы насмотрелись на красоты водопадов Ниагары, у которой провели несколько чудесных дней, в День благодарения мы организовали свое первое совместное служение во время молодежного съезда в канадском городе Торонто. Затем мы провели серию собраний в Монреале, столице Квебека и цитадели французской культуры в Северной Америке. Мы проповедовали канадским французам через переводчика. Их живые собрания остро напомнили мне мои предыдущие поездки во Францию.
В Монреале мы сели на поезд, чтобы совершить долгую и утомительную поездку через провинции Квебек и Нью-Брансуик к полуострову Новая Шотландия. Нам сказали, что евангелисты очень редко посещают приморские провинции. Поэтому мы решили поехать в Новую Шотландию, чтобы провести там крусейды. Мы обнаружили, что эта провинция более отсталая и примитивная по сравнению с крупными городами Канады. Мы объездили весь полуостров и провели собрания в десятках городов и деревень. Мы не видели таких поразительных пробуждений среди консервативных жителей Новой Шотландии, какие позже довелось увидеть в Латинской Америке, но Господь щедро благословил нас, и несколько человек приняли спасительную благодать Иисуса Христа.
В городке Локпорт мы жили жизнью простых людей. Мы остановились в бедной семье сельского жителя и спали на импровизированной постели в передней комнате. В этой же комнате стояла печка. По утрам мне приходилось вставать пораньше и разжигать в старой печке огонь. Затем мы приводили комнату в порядок, потому что в течение дня хозяева использовали ее в качестве гостиной. Обедали мы на кухне рядом с огромной плитой, а умывались в тазике с водой рядом со столом. Эта добрая семья и другие подобные им люди оказывали нам самое искреннее гостеприимство, и нам они все очень нравились.
Время пролетело быстро, и скоро наши собрания в Новой Шотландии подошли к концу. Мы с Луизой вернулись в Соединенные Штаты как раз вовремя, чтобы попасть на большую молодежную конференцию в Детройте, приуроченную к Новому году. Но мы вернулись в Штаты лишь для того, чтобы приготовиться к южной части нашего медового путешествия. Наши сердца и мысли стремились в Латинскую Америку.
В выдаче визы в Центральную Америку и Вест-Ин- дию нам, однако, отказали, сославшись на напряженную международную обстановку. Пуэрто-Рико и Виргинские острова принадлежали США, и для поездки туда нам не нужны были заграничные паспорта. Но и здесь мы столкнулись с новыми трудностями. Во время войны армейские власти разрешали североамериканским женщинам въезд в Пуэрто-Рико только по делам. Мы обратились к высшему начальству, и в течение десяти дней Луиза получила это разрешение.
Над Атлантикой поднималось солнце, когда наш Дуглас DC-3, на борту которого размещался двадцать один пассажир, поднялся над городом Майами и направился через пролив Флорида к сияющему Карибскому морю. К 2.30 того же дня после короткой остановки в Порт-о-Пренсе на Гаити мы приземлились в Сан-Хуане, столице Пуэрто-Рико. Трудно было поверить, что мы находимся за тысячу миль от Майами, штат Флорида.
В Сан-Хуане мы были приятно удивлены тем, что в честь нашего приезда было устроено собрание. Пасторы из разных уголков острова собрались вместе со всеми студентами и преподавателями Библейской школы Мицпа. Это был грандиозный митинг, и в заключение, когда я обратился к собравшимся с призывом к покаянию, вперед вышли восемь человек. Обращение этих людей, казалось, стало печатью Божьих благословений на эту часть нашего миссионерского путешествия. Мы увидели, что в Пуэрто-Рико церкви были крепкими и ими руководили местные кадры. Здесь господствовала религиозная свобода, которой не было во многих странах Латинской Америки.
В разных городах мы обращались за разрешением провести собрания, и нам с готовностью предоставляли право использовать для этой цели городские площади. Повсюду через громкоговорители нас слушали сотни людей. Нам не мешали и не чинили препятствия. Однажды вечером, когда я проповедовал в Сан-Хуане, пятеро подвыпивших мужчин стали мешать собранию. Тут же приехала полиция и арестовала дебоширов. Наказанием за нарушение публичного богослужения стало тюремное заключение на полгода или штраф в пятьсот долларов, а может быть, и то и другое. Закон там строго соблюдался.
Некоторые наши приключения в Пуэрто-Рико запомнились нам на всю жизнь. Например, мы приняли приглашение посетить свадьбу в джунглях. Нам сказали, что от станции до деревенской церкви нужно будет пройти пешком всего два километра и что мы можем одеться в праздничную одежду. Мы слишком поздно поняли, что это не совсем так.
Наша группа медленно пробиралась через тропические джунгли. Узкая тропинка извивалась по почти отвесному склону горы. Часто всего в нескольких шагах от нас открывалась глубокая, в несколько сот футов, пропасть. Наш путь был усеян острыми мелкими камнями, и потому мы часто спотыкались.
Но хуже всего был невыносимый жар тропического солнца. Мы были совершенно мокрыми от пота. Мой пояс промок насквозь, и краска с него выкрасила рубашку. Пиджак приклеился ко мне как бесформенная мокрая тряпка. Луизе посоветовали надеть белые туфли, которые она в тот день испортила непоправимо.
Мы вышли в девять и до полудня шли не останавливаясь. Вся группа выбилась из сил, и некоторые настаивали на том, чтобы остановиться и отдохнуть. Но вдруг наш проводник объявил, что мы заблудились. Когда мы услышали это, одни стали ворчать, а другие заплакали. На тропинке мы никого не видели из-за густой листвы деревьев. Поэтому мы не заметили десятки хижин, расположившихся на склоне горы неподалеку. Когда мы повернулись, чтобы начать спуск, на нас обрушился тропический ливень. Мокрая красная земля была скользкой, как мыло, только не такой чистой. Несколько раз нам приходилось переходить вброд горные ручейки и потоки. Как армия Гедеона, мы освежили водой наши измученные и жаждавшие влаги тела.
В половине третьего на склоне горы мы увидели маленький коттедж, где нас тепло приняла семья христиан. Эти добрые люди настояли на том, чтобы мы переоделись в их одежду, пока наша сушилась. Затем мы легли отдохнуть, а хозяева накормили нас яичницей и жареными бананами — прямо в постели.
Пока мы отдыхали, хозяин взял свое древнее ружье и, навскидку прицелившись, подстрелил птицу. Проворный, как мальчик, он перепрыгнул через пропасть и поймал хлопавшую крыльями дичь, обезглавил ее и принес нам.
В половине седьмого мы решили еще раз попытаться попасть на свадьбу. Мы узнали, что теперь церковь находится от нас через три горы. Мы скользили, скатывались и взбирались и все же пришли слишком поздно для праздничного ужина, но вовремя для брачной церемонии. Мы все были вымазаны красной и оранжевой грязью. Все тело болело, а из-за мокрой одежды и прохлады высоко в горах мы замерзли.
Собрание началось с пылкой молитвы всех собравшихся, включая жениха и невесту. Затем священнослужитель объявил гимн, и прихожане стали петь по-испански “Да, наш Господь очень скоро вернется к нам опять...” Затем они спели “Такое твердое основание”, после чего последовала еще одна общая молитва.
Далее пастор объявил, что пригласил гостя, который объехал весь мир, и что этот гость будет рад выступить с проповедью. Люди терпеливо и внимательно слушали, как я рассказывал им о браке Агнца Божьего с Его невестой, церковью. Луиза меня переводила.
После проповеди пастор объявил, что совершит церемонию. В мерцающем свете керосиновой лампы он провел священный ритуал, а затем обратился к молодой чете. Простыми словами он сказал молодому человеку, что тот должен хранить верность своей жене. Затем он сказал девушке, что она должна служить своему мужу и заботиться о доме. Наконец, он объяснил всем молодым людям в приходе, что если они серьезно влюблены, то лучше жениться как можно скорее, чтобы не дать сатане возможности толкнуть их на соблазн.
Церемония завершилась еще одной молитвой, и большая процессия верующих вытянулась вдоль горной тропинки при свете mechones, бутылок, наполненных маслом, из горлышка которых торчал фитилек. Поздний ужин в доме невесты закончился далеко за полночь. Молодые попрощались и ушли в ночь. Им предстояло преодолеть двухчасовой путь через грязные холмы в маленький коттедж, который приготовили для них заранее.
После короткого ночного отдыха мы встали на рассвете, чтобы начать возвращение через горы обратно к цивилизации. Мы натерли мозоли и шли с трудом. И все же мы вернулись в Понс задолго до начала вечернего собрания.
Самое неприятное событие за все наше свадебное путешествие произошло во время посещения Сантурсе-Фран- кито в Пуэрто-Рико. Здесь нас обоих покусали малярийные комары, и Луиза заболела злокачественной малярией. У нее поднялась высокая температура. Она понизилась на несколько дней, а затем снова поднялась, причем Луизе стало еще хуже, чем раньше. Испытывая за нее беспокойство, я обратился к американскому врачу. Расспросив о симптомах, он сказал, что надежды мало и что к утру она, скорее всего, умрет. В тот вечер я должен был проповедовать. И хотя моя жена умирала, я считал своей обязанностью проповедовать заблудшим. Я оставил Луизу на местных христиан, а сам отправился на собрание. Старый автобус дребезжал по дороге, а я сидел и плакал. Мой переводчик плакал вместе со мной. На каждом повороте дороги дьявол, казалось, говорил мне: “Ты похоронишь свою жену на этом острове”. Но по мере того как я молился, вера стала заполнять меня изнутри, и я вполголоса ответил дьяволу: “Сатана, ты врешь. Моя жена будет жить. Сегодня она получит исцеление!”
На собрании пробуждения я рассказал о том, что произошло и о приговоре врача. Эти простые святые Божьи стали молиться за Луизу, и вместе мы востребовали ее исцеления. После собрания я помчался домой и встал на колени рядом с ее кроватью. Когда я стал молиться, температура чудесным образом исчезла! В ту ночь Луиза полностью исцелилась. Мы объездили всю Вест-Индию и Южную Африку, поднимались на тысячу миль вверх по Амазонке в районы, где водятся миллионы комаров, но рецидивов малярии не было.
Миссионеры с Виргинских островов услышали о наших собраниях пробуждения и прислали нам приглашение. Чувствуя, что Бог желает продолжения нашего путешествия в том направлении, мы купили авиабилеты на Сент-Круа, самый большой остров из пятидесяти островов и коралловых рифов Виргинских островов.
Жизнь на островах Виргинии показалась нам сказкой. Там текла спокойная, мирная и неторопливая жизнь. Местные жители, на девяносто процентов африканского происхождения, ходили вразвалку, словно им было нечего делать. Люди были крайне дружелюбными, даже слишком. Когда мы шли по улицам Сент-Круа, люди собирались в маленькие группы и тут же начинали говорить о нас. Когда мы проходили мимо них, они останавливали нас и спрашивали: “Привет, вас как зовут? Вы откуда? Вам нравится наш остров? ”
После этого мы полетели на остров Сен-Тома, где нас попросили проповедовать в миссии. Когда собрание началось, оказалось, что на нем присутствовали три местных жителя и мы с Луизой. Но местный пастор вел собрание так, словно зал был полон народа. Когда я вышел вперед, наше крошечное собрание горячо поддерживало меня возгласами: “Да, это так; аминь; да, именно”. К концу собрания в зале уже находилось человек двенадцать. Я в основном обращался к вновь прибывшим.
Все это время мы пытались найти возможность попасть через Карибский бассейн в Тринидад. Американские авиалинии включили нас в список ожидающих, но предупредили, что мы можем прождать несколько месяцев. Но, даже если бы подошла наша очередь, наши билеты в любой момент могли отдать военным. Возможность купить билеты на корабль тоже была маловероятной.
Однажды по совершенной случайности мы нашли голландское грузовое судно “Принц Бернард”. Это маленькое суденышко во время войны курсировало между нидерландской Гвианой и Пуэрто-Рико, потому что не могло вернуться к себе на родину. Капитан сказал, что будет рад на обратном пути из нидерландской Гвианы отвезти нас на Тринидад. Ему нужно было разгрузить в Гвиане цемент из Пуэрто-Рико. После нидерландской Гвианы вместе с нами на корабле очутилась еще одна супружеская пара миссионеров, Миллеры, которые хотели попасть в Уругвай. Мы заплатили одному из членов команды, и он освободил свою каюту для дам. Мы с Миллером купили армейские раскладушки и спали на них в камбузе. В Пуэрто-Рико сидели сотни людей, не представляя, как выбраться оттуда, а Господь чудесным образом открыл этот путь для Своих детей.
Судно по пути останавливалось у двух из островов Уин- ворд — Сент-Люсия и Гренада. В Гренаде мы дважды проповедовали в местной церкви, и зал был заполнен голодными душами. Через неделю после того как мы покинули Пуэрто-Рико, в одно жаркое и душное августовское утро мы причалили в порту Порт-о-Спейна на Тринидаде. Мы были всего в десяти градусах к северу от экватора. Тринидад отделен от Венесуэлы в Южной Америке проливом Пария шириной в семь миль.
Судно просигналило о прибытии и выбросило флаг в ожидании медицинского, таможенного и иммиграционного разрешения. Через два часа изнывающие от жары чиновники, одетые в аккуратные белые кители, поднялись на борт и выдали нам разрешение на высадку.
Прогулку по главной улице скромного и захудалого Порт-о-Спейна можно сравнить с прогулкой вокруг света. Это странная и беспорядочная смесь Востока, Запада и Африки. Там были представлены все оттенки каждой расы. Индуисты и мусульмане построили свои храмы, а многие африканцы и другие народности практикуют черную магию на этом номинально христианском острове.
Наше время на Тринидаде было расписано по минутам. В тот же день я выступил по радио, а вечером проповедовал в церкви. Для наших собраний в Порт-о-Спейне был арендован самый большой зал. На этих собраниях многие люди обратились к Христу. Затем мы продолжили служение в небольших городках.
В Тунапуна мы арендовали зал местной школы, в Аруке проповедовали в пресвитерианской церкви. Мы проводили собрания и на крупной военно-воздушной базе Уоллер- Филд, где люди обрели новую жизнь. Там мы с Луизой отпраздновали первую годовщину со дня нашего бракосочетания. Миссионеры и солдаты подарили мне чучело крокодила, а жене преподнесли в подарок чудесный поднос, инкрустированный ценными породами дерева. Исполнился год нашей совместной жизни, и мы как раз завершили северную половину нашего миссионерского свадебного путешествия длиною в пятьдесят тысяч миль.
После Тринидада наш самолет направился на юг, к Южной Америке, и после пересечения экватора приземлился в Белене, Бразилия. Мы оказались в столице богатого тропического штата Пара в девяноста милях от Атлантического океана. В этой метрополии Амазонки мы выступали в церкви преподобного Нелса Нелсона, шведского миссионера. Его огромная церковь насчитывала три тысячи семьсот членов, и на наших собраниях люди с радостью слушали евангельскую весть. За десять дней наших собраний пастор Нелсон насчитал сто сорок человек, принявших Христа.
Мы решили отправиться на самолете вверх по Амазонке, самой широкой и самой глубокой реке в мире. Я многие годы мечтал об этом. Мы сели на “Бэби-клипер”, одиннадцатиместный гидросамолет. Через пятнадцать часов после взлета в Белене мы оказались в Манаосе. Когда мы вышли на берег, было невыносимо жарко. Но вскоре после нашего приезда долгожданный дождь из тропической тучки принес десять приятных минут прохлады.
Мы застали Манаос в состоянии упадка. Война закончилась, и теперь американские войска и сборщики каучука покинули некогда процветавший город. Мы проповедовали в двух миссиях, и оба раза это было нелегко. Мы с женой подсчитали, что около девяноста процентов населения в этом городе недоедали и болели малярией. Многие из них, казалось, приходили на собрания пьяными и не могли всерьез воспринимать то, что происходило на богослужениях. К тому же жара была настолько угнетающей, что люди теряли последние силы. Тем не менее более десятка людей приняли решение последовать за Христом. Мы были особенно рады видеть молодого солдата, который однажды встал на собрании и заявил: “Я хочу принять Христа прямо сейчас”. Я тут же остановил проповедь и повел его к Голгофе.
31 октября мы сели на корабль, который раньше ходил по Миссисипи. Мы решили вернуться к верховьям Амазонки. Как это принято в Латинской Америке, судно шло с опозданием в семь дней, и нам ничего не оставалось, кроме как с нетерпением ждать прибытия.
Нашими спутниками на корабле были свиньи, утки, куры, индюки, с десяток коров, две обезьянки, попугай, собака, несколько кошек и много черепах, которыми питалась команда. Многие из этих животных находились вместе с пассажирами в каютах третьего класса. Люди вешали свои гамаки прямо над животными, и им это ничуть не мешало. Нам повезло, поскольку через друга-баптиста мы сумели купить билеты первого класса. В нашей каюте мы поджаривались днем и парились по ночам.
Нас предупредили о том, что на корабле воду пить нельзя (один наш друг, таким образом, подхватил тиф), поэтому в мутную воду Амазонки мы добавляли очищающие таблетки. Наше меню из риса и бобов дополнялось “говядиной на копытах”, которая имелась на корабле. Мы шли со скоростью двенадцать миль в час и могли наблюдать, как забивают корову, рубят ее на куски и уносят куски туши на кухню. Хлеб, который выпекали на корабле, был прогорклым, но кок продавал хлеб более высокого качества, и мы покупали его.
Мы останавливались в шести портах, и количество скота на корабле прибавилось. Команда корабля с криками пыталась загнать животных в импровизированный загон. Одну корову нечаянно ранили и оставили умирать на нижней палубе. Пассажиры спали в гамаках, развешенных между стойлами. На уже перегруженный корабль также были погружены груды необработанного каучука, овощей, фруктов и других товаров.
Наступило воскресенье, когда мы наконец вернулись в Белен. Наша миссия в бассейне реки Амазонки завершилась. Теперь нам предстоял путь на юг.
Во время нашего путешествия мы провели крусейды в бразильских городах Рахия, Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу и Белу-Оризонте. Через Уругвай мы последовали дальше на юг, в Аргентину. Именно здесь, в Буэнос-Айресе, я впервые встретился с Луизой. И теперь мы вернулись сюда во время медового миссионерского путешествия. Преподобный Джеффри приготовил для собраний помещение Y.M.C.A. (Ассоциация молодых христиан). Бог мощно благословил эти собрания. Мы также проповедовали в Ла- Плате, а затем в Хендерсоне, где моя жена раньше служила миссионеркой.
Из Аргентины через великолепные, покрытые снегом Анды мы полетели на самолете американской авиакомпании на встречу в Сантьяго, столицу Чили. Это был объединенный съезд всех евангельских христиан и проводился он в пресвитерианской церкви. На съезде царил дух пробуждения. На каждом собрании от десяти до пятидесяти человек принимали решение следовать за Христом. Было чудесно видеть сотрудничество всех деноминаций, слитых в едином теле Христовом. Объединенный хор состоял из представителей четырнадцати протестантских групп.
Большую помощь на этих собраниях оказал Теодор Р. Буэнос, мой переводчик. Когда он переводил мои слова и передавал те же эмоции, на нем, казалось, пребывало мощное помазание, которое касалось сердец чилийцев.
Попрощавшись с друзьями в Чили, мы отправились из Сантьяго в Перу. Это было мое третье посещение Перу — и первое для Луизы. Наступила Пасха. Наше объединенное собрание проходило в методистской церкви, на тот момент самой большой церкви в Лиме.
Там нас больше всего поразили необычные парады. Католики несли статуи, изображающие живую Марию и распятого Христа. Но на наших собраниях евангельских христиан мы представляем Марию умершей, а Христа живого. Каждый вечер наши сердца наполнялись радостью при виде переполненного зала. Многие за это время обрели живого Спасителя.
Одним из обратившихся был Алехандро Пикман, перуанец двадцати трех лет. Семя Евангелия впервые было посеяно в его сердце на собрании, которое проходило на площади в его родном городке Чилка. Он прослушал все богослужение, но не понял христианских терминов. Он не понимал, как человек может говорить на религиозные темы, если не одет в священническую одежду. Алехандро читал Библию, которую ему подарили, когда он был еще подростком, и теперь ему захотелось лучше понять ее.
Как многие честолюбивые молодые перуанцы, Алехандро хотел жить в столице, Лиме. Там он нашел работу слуги в богатом доме. Однажды, подметая пол, он нашел рекламку о собрании на площади, которое проводила женщина-католичка. Он пошел на собрание, но там услышал лишь гневную речь, направленную против протестантов. Выступление женщины было настолько резким и грубым, что Алехандро стало неприятно. Что-то внутри него возмутилось, и он смело прервал женщину, заявив ей: “Я посетил тридцать три католические церкви в этом городе, чтобы помолиться, но не получил никакого удовлетворения. Я решил стать протестантом”.
В тот вечер на нашем собрании Алехандро сел на второй скамье и слушал мою проповедь через переводчика. “Откуда этот американец знает про мою жизнь? Он не знает меня, и все же каждое его слово трогает мое сердце”, — размышлял он.
Когда я призвал собравшихся принять решение и попросил желающих принять Христа встать и выйти вперед, Алехандро одним из первых вскочил на ноги. Вместе с другими он вышел в молитвенную комнату, чтобы услышать наставления. Там он исповедал свои грехи, там он принял Спасителя. Теперь он понял значение выражения “родиться свыше”.
Начиная с того момента Алехандро быстро возрастал во Христе. Скоро он стал секретарем в церкви, расположенной в центре Лимы. Вместе со своим другом-христианином он за собственные деньги организовал трехмесячное евангелизационное турне, во время которого они выступили в пятидесяти городах и в семнадцати школах. Господь присутствовал на собраниях, которые они проводили на окраине Перу. Позже я узнал, что он готовится поступить в Библейскую школу и стать полновременным служителем Евангелия.
Это и было исполнение моей главной цели. Я не стремился только лишь приводить людей ко Христу, но хотел также насаждения новых церквей, в которых служили бы местные кадры и которые стали бы здоровым организмом, благовествующим о Христе своему народу.
Нам с Луизой пора было возвратиться на время в Америку. Мы вылетели из Перу в 7.30 утра и прибыли в Новый Орлеан тем же вечером с остановками в Панаме и Гватемале. Остановка в Гватемале была достаточно долгой, так что мы успели побывать в местной церкви и немного поговорить с пастором, прежде чем вернуться к самолету.
Когда наш самолет пролетал над Мексиканским заливом, землю окутала тьма и мы откинулись на сиденьях, чтобы немного вздремнуть. Но уснуть не смогли, потому что были слишком взволнованы. Закончилось наше долгое медовое приключение. Мы чувствовали и радость, и печаль. Тела наши устали. В соответствии с точными и подробными записями в дневнике жены мы побывали в двадцати странах и островах и примерно в ста городах и населенных пунктах. Более двух тысяч человек ответили на наш призыв принять Христа своим Спасителем.
Для нас обоих это было время духовного возрастания в зрелость. Мы заново и вместе перечитали всю Библию, начиная с первых страниц и заканчивая последним “Аминь”.
В ночной темноте светились огоньки Нового Орлеана. Когда самолет, подпрыгивая, приземлился на посадочной полосе аэропорта, мы не знали, смеяться нам или плакать. Первая глава нашего совместного приключения завершилась, но впереди нас ожидали еще более интересные приключения.
Другие книги Лестера Самралла
