Я закончил навьючивать своего мула и обошел его кругом, проверяя, все ли ремни подпруги хорошо затянуты. Небольшая толпа юко наблюдала за мной. Я посмотрел на них в нерешительности. Должен ли я сделать что-либо еще, прежде чем сказать "до свидания"? Должен ли я пожать им руки, может обнять каждого? Юко бесстрастно взирали на меня, на их лицах не отражалось и намека на какие-либо чувства. Я поднял руку.
- До свидания, - сказал я. - К сожалению, я должен ехать.
- Лжец, - сказал я себе.
Я взобрался на мула и отправился в путь, обернувшись один раз, чтобы помахать им.
Я повернул мула на каменистую крутую тропу, ведущую из поселка. Мне сказали, что она выведет меня к цивилизации.
Ну, я сделал больше, чем достаточно для них. Я мог удовлетвориться этим. В конце концов, то, что начиналось, как недельный визит, продолжалось четыре месяца.
О, как было бы прекрасно вернуться в цивилизованный мир и поговорить с кем-нибудь, кто понимает по-английски! А еда? Мой рот наполнился слюной от одной мысли о кока-коле или котлетах. Пища юко была ужасной. День за днем одно и то же. Кукуруза и чича. Чича - это алкогольный напиток. Его изготавливали из жеваной кукурузы, которую выплевывали в бутыль из тыквы, и она бродила там. Вкус напитка полностью соответствовал его описанию.
Был холодный туманный день. Вершины гор вокруг поселения скрылись за облаками. Я никогда не думал, что захочу обратно в теплые влажные джунгли. Но четыре месяца постоянной тряски от холода утомили меня.
- Глупо чувствовать себя виноватым, что уходишь, -думал я. Я был болен. Уже два месяца у меня шла кровь, была нужна медицинская помощь.
Мул продолжал тащиться дальше, унося меня от юко.
Скука стала моим злейшим врагом. Я бы лучше предпочел стрелы, впивающиеся мне в тело. По крайней мере, это быстро кончается. Но каждый день есть одну и ту же пищу, вдыхать постоянное зловоние, видеть тех же людей, с которыми не можешь найти взаимопонимания - это доконало меня. Было самое время уйти. Я сделал свое дело. Что из того, что никто из них не познал Христа. Я выучил их язык достаточно, чтобы рассказать им о Нем. Я сделал все, что мог.
Мул медленно вез меня вниз по склону, потом вверх по высокому гребню. Человек, который продал мне его, не обманул. Это было отличное животное. Если эта тропа действительно ведет из джунглей, как сказали мне индейцы, мы выберемся отсюда.
Внезапно мул взбрыкнул. Я попытался удержаться, но тщетно. Меня подбросило в воздух. Мои руки искали опору, но мула уже не было подо мной. Я тяжело упал на правое плечо и услышал, как он галопом несется через заросли.
Я медленно поднялся на ноги. При падении я вывихнул плечо, и оно болело. Вьюки развязались, и вещи рассыпались по тропе. Я был всего в часе езды от поселка, но мне очень не хотелось идти обратно. Я мог идти вперед пешком, надеясь дойти, но мне действительно нужен был этот мул, а он убежал обратно в поселок. Придется и мне пойти туда.
Обратно я шел долго, плечо сильно болело. Но еще неприятнее была мысль о том, что мне придется вернуться в это место, которое покинул. Мне как-то не хотелось снова видеть этих индейцев.
Когда я пришел в деревню, мои худшие опасения подтвердились. Индейцы увидели мула задолго до того, как я пришел и поняли, что произошло. Они вышли встретить меня, смеясь надо мной. Мул сбросил большого белого человека. Никто не помог мне нести тюк.
Я устал от ходьбы, мое плечо онемело, но я не собирался оставаться и быть осмеянным. Я оседлал мула, взвалил на него поклажу и снова ушел.
На этот раз дела обстояли получше. Было странно, что мул взбрыкнул и сбросил меня. Мулы обычно так не делают. А этот был в особенности послушен. Я ехал уже три часа и чувствовал себя гораздо лучше. Вскоре я доберусь до цивилизации.
Но тут мул встал, как вкопанный, и опустил голову. Я натянул повод, как мне было сказано. Но мул взбрыкнул и перебросил меня через голову. Я приземлился в холодную, грязную лужу. Однако, он не убежал, и я попытался поймать его. Мул попятился и лягнул меня, задев копытом руку и лицо. Изо рта у меня хлынула кровь, по шее стекая на одежду. Меня ослепила боль, хотелось лишиться сознания, но боль все нарастала, пока не превратилась в твердую стену, вставшую вокруг меня вибрирующей оболочкой.
Когда боль утихла настолько, что я опять мог видеть, мула не было. Чтобы остановить кровь, я зажал рот рукой. Я не мог идти обратно в деревню. Я должен был выйти из этих джунглей. Я уйду. Но не сейчас. Уже поздно. Придется провести ночь здесь и утром идти.
Этой ночью я дрожал от холода и спал только урывками. Одна сторона лица раздулась и стала бесформенной.
Утром я чувствовал себя ужасно и понял, что мне придется идти назад в деревню. Я хотел знать, что Бог пытался сказать мне через все это.
Юко меня не любили. Они, как и я, были рады, когда я ушел. Почему же не могу уйти? Почему Бог допустил, чтобы мул дважды сбросил меня?
Потом я вспомнил миссию и тот урок, который я извлек тогда. Меня отвергла миссия, но Бог не отверг. Теперь все это повторяется снова. Юко не хотели, чтобы я остался, но хотел Бог. И мне придется следовать Его воле.
В этот день ярко светило солнце. Меня лихорадило и шатало. Вскоре мне казалось, что еще немного, и солнце меня поджарит. Одежда задубела от грязи и высохшей крови. Голова, казалось, была пустой.
Я ковылял дальше. Добравшись до дна одной долины, я обнаружил ручей, на который я раньше не обратил внимания. Опустился около него и лег в прохладную воду, давая ей смочить одежду и кожу. Я пробыл так без движения около часа.
Когда я поднялся, был уже вечер. Я знал, что мне надо добраться до деревни засветло. Я настолько ослабел, что даже стоять мог с трудом. Несколько раз я падал и долго лежал, собираясь с силами, чтобы снова подняться.
Когда до поселка было уже недалеко, я начал кричать;
- Помогите, пожалуйста, помогите!
Теперь я уже не боялся, что индейцы будут смеяться.
Вдруг появились несколько юко. Вождь был с ними. Они не смеялись.
Вождь сам донес меня до деревни и помог позаботиться обо мне. Только через неделю я почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы встать. Когда я смог ходить, мне уже не хотелось уйти. Индейцы стали людьми в моих глазах. Они заботились обо мне, когда мне была нужна их помощь. Теперь я хотел остаться и посмотреть, не смогу ли я чем-нибудь помочь им.
Не то, чтобы стало легче. Жизнь здесь по-прежнему была тягостной. У меня была все та же дизентерия, и все так же по утрам шла кровь. Но я сделал успехи в изучении языка юко и уже вскоре мог удовлетворительно на нем говорить. Это здорово помогало. Чем больше я общался с ними, тем больше начинал понимать этих людей, а чем больше понимал их, тем больше хотел помочь. То, что раньше казалось невежеством или глупостью, на самом деле ими не было.
Это было уроком, вспоминать который мне необходимо было много раз: прежде, чем ты действительно узнаешь людей, не суди их.
Но мне все же хотелось попасть к мотилонам. Конечно, с эпидемией кори бороться было уже слишком поздно, но это не означало, что мне не надо идти туда. Постепенно это желание, которое до встречи с юко было таким сильным, снова завладело мной.
Я расспрашивал юко о племенах, живущих поблизости. У них в мозгу прочно засело одно племя, с которым юко враждовали. Они называли его "люди нефти". Это было так: земли мотилонов настолько богаты нефтью, что она в некоторых местах даже просачивается на поверхность. После этого и других описаний я вскоре был убежден, что "люди нефти" - мотилоны.
Я спросил юко, не отведут ли они меня к мотилонам. Их глаза широко открылись от ужаса.
- Нет, мы не ходим туда. Они убьют нас, - сказал один из них.
Я настаивал.
|- Хорошо, - сказал он, - на юге есть еще одно племя юко. Может быть, они отведут тебя. Можешь попытаться.
В этот раз уход не был таким трудным. Бог действительно хотел, чтобы я ушел, даже если я не сделал ничего значительного. Ни один из юко не принял Христа. Я не смог внести никаких улучшений в их жизнь. Я даже не смог освоиться с их культурой. Я не закончил дела здесь, но чувствовал потребность быть с мотилонами, - потребность, которая могла исходить только от Бога.
Итак, я попрощался и ушел к другому племени, на юг. Я не собирался оставаться там надолго, но когда попытался говорить с одним из индейцев, то обнаружил, что я столкнулся с еще одной трудностью. Эти юко говорили на другом диалекте. Я их не понимал.
Но они были гостеприимны, взяли меня к себе и позволили мне спать и есть с ними. Через месяц я уже достаточно выучил их язык, чтобы попросить их отвести меня к мотилонам.
Они были в ужасе.
- О нет, мы и близко туда не подходим. Может быть, племя, которое живет к востоку отсюда, отведет тебя к ним.
Я начал ходить от племени к племени, пытаясь найти кого-нибудь, кто бы меня проводил. Иногда я подумывал, что стоит попробовать пойти туда одному, но я уже достаточно знал джунгли, чтобы снова не совершать этой ошибки.
В каждом племени был "кто-нибудь еще", кто может меня провести. Однажды я нашел нескольких индейцев, которые пошли со мной, но всего через день пребывания на тропе я сильно заболел и был вынужден вернуться. Сначала я подумал, что иду против воли Божией, и Он мне это показывает, как в случае с мулом, которого Он использовал, чтобы я вернулся. Но еще подумав, понял, что прав. Я иду к мотилонам не ради своего удобства или удовольствия. Я иду, потому что почувствовал призвание Божие. Я продолжал свои поиски.
Я отметил одного молодого индейца юко. Он был сильным воином, любителем посмеяться и хорошо провести время, с репутацией человека, который сделает все, что угодно, если от этого получит выгоду.
У меня была одна вещь про запас. Юко любили яркие вещи, и первое племя, в котором я жил, было очаровано замками "молния". Одежда моя давно истрепалась, и я носил традиционное пончо племени юко. Но "молнию" от брюк я сохранил, и она лежала на самом дне моего мешка.
После двух месяцев ожидания, я достал ее и привязал к куску веревки. Потом я отозвал этого парня в сторонку в джунгли и с таинственным видом вынул "молнию". Подняв ее на веревочке, я держал ее так, чтобы солнце осветило ее и она заблестела.
Он схватил ее, но я выдернул.
- Я дам тебе это, если отведешь меня к мотилонам, -сказал я.
Я видел, как он борется в душе. Каждый раз, когда он думал о том, что ему придется идти к мотилонам, он хмурился и отступал, но при взгляде на "молнию" ему еще сильнее хотелось ее получить.
В конце концов, он пожал плечами.
- Конечно, почему бы и нет? - Я схватил его за плечи.
- Великолепно! Завтра мы выходим? Он мрачно кивнул.
Все книги
