Я проснулся от слабого шелеста дождя. Дом был залит нежным светом раннего утра, и все еще спали. Должно быть, дождь шел всю ночь, потому что никто не ушел на охоту. Я повернулся в гамаке на другой бок и уснул.
Когда я снова проснулся через несколько часов, дождь еще шел.
- Странно, - подумал я. - Днем дождя в джунглях почти никогда не бывает.
Прошло несколько месяцев после эпидемии кори. Я с радостью ждал свадьбы с Глорией и почти все свое время проводил с Бобби. Занимался я и лингвистикой, обрабатывая материалы, собранные за десять лет пребывания у мотилонов. Лингвисты заинтересовались ими, и я надеялся опубликовать свои статьи о языке мотилонов.
Я решил заняться своими материалами. Пока идет дождь, не имело смысла пытаться делать что-либо другое.
Я спустился к медицинскому пункту, находящемуся примерно в трехстах метрах от дома. Дождь только моросил, но повсюду на земле были лужи. Я дошел до банановой рощи и убедился, что с молодой порослью все в порядке. Ни один из стеблей не был сломан ветром. Я поскользнулся и упал в грязь. Я рассмеялся. Не припомню, когда я видел столько воды.
В медицинском пункте я сел за стол, который мы сделали из ствола красного дерева. Этот стол и ящик для моих бумаг, плотно закрывающийся и не пропускающий ни воду, ни насекомых, были моими самыми ценными вещами.
Дождь весело барабанил по жестяной крыше домика, и я начал работать. Примерно через час мою работу прервали громкие голоса. Я подошел к двери и выглянул наружу. Два мотилона на противоположном берегу реки кричали, чтобы каноэ переправило их на эту сторону. Каноэ было залито водой, нужно было ее вычерпать. Река из-за дождя поднялась и требовалось время, чтобы (добраться до другого берега и вернуться с этими людьми. Я решил пойти в хижину и послушать, о чем они 'расскажут. Я знал, что они живут неподалеку от Тибу и надеялся, что у них есть что-нибудь для меня.
Когда я вошел в хижину, все собрались вокруг них и смотрели, как они едят. Индейцы шли по тропе несколько дней, устали и были голодны. Они рассказывали, что с ними случилось за время их путешествия, и смеялись над своими приключениями. Несомненно, дорога была тяжелой. Много деревьев было сломано и через реки было трудно перебраться. Я сел на корточки, чтобы послушать их. Через несколько минут пришел Бобби. Я махнул ему рукой и улыбнулся. Эти люди рассказывали об охоте, на которую они ходили и один из них поведал смешную историю о том, как он споткнулся и разбил палец на ноге. Когда мне надоело это слушать, я встал, чтобы уйти. Ничего, кроме пустой болтовни. Я вернулся обратно в медицинский пункт и продолжал писать.
Примерно час спустя я поднял глаза и увидел, что эти двое мужчин стоят у входа. Они подали мне небольшой пакет с пятью письмами.
- Откуда они? - спросил я. Они пожали плечами.
- Джордж Камиокбайра дал их, чтобы мы передали тебе.
Джордж отвечал в Тибу за доставку почты.
- Спасибо, - сказал я.
Там были телеграммы. Я вскрыл первую. "Ее похоронили", - было написано в ней.
Кого похоронили? Должно быть, мать Глории. Но нет, ее мать и послала эту телеграмму. Внизу стояла ее подпись.
Я лихорадочно вскрыл остальные. Глория попала в аварию. Ее машина слетела с края обрыва. "Приезжай немедленно", - говорилось в одной из телеграмм. - "Мы ждем тебя. Ты должен выехать сейчас же." Но она была отправлена две недели назад. В другой телеграмме было написано, что Глория умерла и ее похороны состоятся через три дня.
Я отбросил телеграммы и побежал в хижину. Бобби мастерил стрелы. Он посмотрел на меня все с той же милой улыбкой, как и раньше, когда он был ребенком.
- Бобби, - выдавил я, задыхаясь. - Она не приедет. Она сюда никогда не приедет.
- Что?
- Она не приедет Бобби. Глория не приедет. Она умерла. Она мертва.
Подошел один из мужчин и положил мне руку на плечо, не видя, что со мной происходит. Я сбросил ее.
- Откуда ты знаешь, что она умерла? - спросил Бобби.
- Там было написано. Эти письма пришли сегодня из Тибу.
- Бобби, - сказал я. - Я должен идти в Боготу. Мы должны отправиться прямо сейчас.
- Конечно, конечно, - сказал он. - Когда спадет вода, мы пойдем.
Это был длинный день. Иногда горе становилось невыносимым. Иногда это казалось нереальным. Я не мог поверить, что это действительно случилось. Я снова и снова перечитывал телеграммы. Бобби говорил и пел для меня, рассказывая о Глории, вспоминая, что она была первой белой женщиной, когда-либо пришедшей на землю мотилонов, напоминая, как она поймала рыбу.
Мои мысли, как автомат, который не может остановиться, снова и снова возвращались к смерти Глории. Я не мог ни плакать, ни молиться, хотя пытался. Молиться о чем? Она мертва. Она была мертва уже недели.
Этой ночью я зажег свечу и лежал в гамаке прислушиваясь к шуму дождя. Он продолжался весь день и теперь лил, как из ведра. Внезапно я ощутил, что не югу здесь оставаться. Я должен идти в Боготу. Я должен видеть хотя бы могилу Глории и поговорить с ее матерью. Если я не сделаю этого, то никогда не смогу поверить, что это не кошмарный сон, а действительность. Всю ночь я беспокойно метался в гамаке, дожидаясь рассвета. В три часа утра я встал и потряс Бобби.
- Бобби, мне нужно идти сейчас. Я должен идти в Боготу. Уже рассветает, и мы можем отправляться.
Он сказал мне, чтобы я снова лег. Было еще темно и шел дождь. Теперь он превратился в настоящий ливень. Я молился, чтобы он перестал. Я слышал шум реки, катящей камни и валуны, затем шум стих и я понял, что река вышла из берегов. Когда рассвело, вода стояла выше своего высокого уровня на добрых три с половиной метра и только в двух метрах от хижины.
Но я должен был пойти вниз по реке. Это было сильнее меня.
- Бобби, - сказал я. - Пойдем!
- Брушко, мы не сможем. Мы утонем.
- Но ты опытный лоцман, Бобби. Я знаю, ты сможешь. Он покачал головой.
- Это невозможно. Вода слишком высоко. Но я не просил его, я требовал. В конце концов, он печально согласился. Я запаковал лингвистические материалы в водонепроницаемый пакет и взял двух диких медвежат, которых хотел послать другу в Штаты.
Около десяти часов утра мы вышли. Хотя уровень "оды понизился на какой-то метр, вода стояла еще довольно высоко. Она была коричневого цвета, отвратительная, с водоворотами желтой пены вокруг камней. Бобби забеспокоился.
- Ты уверен, что так надо, Брушко? - спросил он. - Вода стоит еще слишком высоко, чтобы по ней плыть.
Я не ответил, продолжая укладывать вещи в каноэ. Наконец, мы - я, Бобби и еще двое мужчин - отправились. Несколько других мотилонов вышли из дома и стояли под дождем, прощаясь с нами.
- Когда увидишь мать Глории, скажи ей, что мой живот болит за нее, - проговорила Атакадара, жена Бобби. - Скажи ей, что когда мы услышали, что Глория умерла, мы не могли есть. Мы понимаем, что она чувствует.
Я бросил прощальный взгляд на хижину и залез в каноэ. Мы оттолкнули его, вода подхватила нас и понесла вниз.
Бороться с течением было невозможно, даже имея подвесной мотор. Все, что мы могли сделать - это держаться подальше от опасных мест. Лицо Бобби было напряженным. Он знал эту реку лучше, чем любой другой, но и он не смог бы предвидеть столкновение с каким-нибудь бревном, ведь эта мутная вода неслась вдвое быстрее обычного.
Внезапно огромный ствол дерева показался у левого борта. Мы внимательно следили за тем, чтобы он не развернулся и не задел нас. Когда мы подошли к излучине, я заметил справа водоворот. Бревно может столкнуть нас туда, если мы замешкаемся.
- Бобби, посмотри вперед! - закричал я.
Но Бобби склонился над мотором. Нейлоновый шнур, заводящий движок, оборвался и Бобби пытался связать его.
Потом со дна всплыло еще одно бревно. Оно ударило то большое бревно, что было слева от нас и так толкнуло его о нашу лодочку, что она оказалась перед водоворотом.
Бобби попытался отключить мотор, чтобы замедлить ход каноэ, и отвести его от бревна. Но мы не успели. Мы видели водоворот прямо перед собой, он был вдвое больше обычного. Бобби попытался развернуть лодку и пойти против течения, но оно было слишком сильным. Каноэ оказалось в водовороте. Оно закружилось, затем подпрыгнуло вверх. Нас вышвырнуло. Я видел, как баки с бензином плывут по воде. В руке у меня был пакет с бумагами, а подмышками два медвежонка. Мне нужно было ухватиться за лодку, чтобы удержаться, и я отпустил медвежат. Они сразу же поплыли, и я одной рукой схватился за каноэ, другой рукой держа бумаги над головой.
Потом я увидел Бобби, плавающего в самом центре водоворота. Без всплеска его затянуло вниз, и он исчез. Я не смог разглядеть ничего, кроме воронки мутной воды. Потом каноэ ближе подплыло к водовороту и стало двигаться быстрее, кругами. Внезапно меня отбросило тот лодки во власть водоворота. Я все еще держал пакет с бумагами. Вода закружила меня, подталкивая к центру воронки. Первый круг, второй. Избежать этого было невозможно.
И тут, после третьего круга, я увидел сук, торчащий из воды прямо надо мной, и удивился, что не заметил его раньше. Я протянул свободную руку и схватился за него. Сук выдержал. Потом я посмотрел наверх и увидел на его конце одного из мотилонов. Он вытащил меня из воды, схватил за руку, и я выполз на берег, в грязь, задыхаясь. Слава Богу!
Но где Бобби? И тут же я осознал, что наделал, настаивая на этом сумасшедшем путешествии. Бобби был мертв.
- Ты видел Бобби? - в панике спросил я.
- Нет, он исчез в водовороте.
Я сказал индейцам, что прыгну в реку и поплыву вниз, пока не найду Бобби. Но они ответили, что река засосет меня, и я умру.
В этом месте реку преграждала скала и вниз по реке можно было пройти только вскарабкавшись на нее. Мы полезли вверх. Я обезумел от горя. Упал, расшиб палец.
- Я должен найти Бобби, - сказал я себе. Я оставил пакет и продолжал карабкаться. Потом я снова упал и сильно порезал ногу. Когда я добрался до вершины, то в ногу мне вонзился шип. Он зашел в тело так глубоко, что боль вынудила меня остановиться.
- Весь ад восстал против меня, - подумал я. Но принуждал себя двигаться так быстро, как только мог, и все время смотрел на реку, обшаривая взглядом оба берега.
Далеко внизу у берега я увидел каноэ, похожее на толстую иглу. Потом увидел Бобби, который держался за него. О, Боже! Я сбежал со скалы, падая и спотыкаясь о камни. Добравшись до Бобби, я помог ему вытянуть каноэ и вылезти из воды. Я положил руку ему на плечо.
- Я думал, что ты умер, - сказал он.
- А, я думал, что ты умер, - сказал я.
Он был полностью обнажен: в водовороте вода сорвала с него всю одежду.
- Ну, вот, - сказал он, - я потерял всю одежду, в которой собирался прийти в цивилизованный мир, и деньги вместе с ней.
- Ну, и что, - сказал я. - Ты-то живой, слава Господу! Потом подошли двое других. Напряжение спало настолько, что я не мог говорить. Я только трогал их всех и улыбался. Потом мы вычерпали воду и поплыли дальше.
Остаток пути прошел без приключений. В нескольких километрах от Рио-де-Оро мы остановились. Бобби сделал себе набедренную повязку из большого листа, и мы пошли в город.
Когда я садился в самолет, летевший в Тибу, Бобби положил мне на плечо руку:
- Скажи матери Глории, что мы ничего не едим ради нее, мы все горюем, что Глория умерла, - сказал он. - Береги себя и возвращайся как можно скорее.
